— Нам нужно изменить наш подход, — сообщила ему Динь. — Если мы не можем спасти Потерянных Мальчиков, тогда нам следует сосредоточиться на освобождении пикси. Мы знаем, что они поймали еще, потому что видели, как Питер вернулся с новыми парнями, так что у них, должно быть, достаточный запас пыльцы. Я просто не знаю, где они держат пикси в своем убежище.
В соответствии с прошлым, Питер по-прежнему переезжал со своей группой мальчиков каждые несколько месяцев, когда их жилищные условия ухудшались. Согласно отчетам Динь, ни один из мальчиков не выполнял никакой работы по дому, и как только убежище превращалось в непригодную для жилья лачугу, они просто переезжали на другое место. За все эти годы несколько старых убежищ были вычищены из-за огромного количества червей и насекомых, которые питались омерзительными остатками отвратительных привычек мальчиков. Как только насекомые съедали всю гнилую еду, клопы отступали, и после некоторого времени безлюдья дом был готов к тому, чтобы Потерянные Мальчики снова переехали туда, несмотря на то, что у них не было родителей, которые наставляли бы их в вопросах чистоты.
«Мне бы не помешало поучиться чистоплотности», — уныло подумал Джеймс. Он довольно часто плавал — обычно для того, чтобы попытаться соскрести ракушки с днища корабля, — и это было самое близкое к досугу занятие за последнее время. Но это была плохая замена настоящей ванне с мылом, о чем постоянно напоминала ему Динь.
Джеймс порылся в стопках заметок о неудачных попытках спасти мальчиков и пикси в прошлом, пытаясь найти хоть какую-то закономерность или подсказку о том, что Питер мог сделать, чтобы разозлить русалочий народ. Впервые что-то поразило его.
— Может быть, мы сможем спасти мальчиков и пикси одновременно, — тихо пробормотал он. — И захватить Пэна раз и навсегда.
— Что?
— Взгляни-ка на это. — Придерживая бумагу крюком, он подчеркнул погодные условия на нескольких листах пергамента, а затем подтолкнул их к Динь-Динь.
Пикси просмотрела страницы.
— И что?
— Мы атакуем только при ясном небе. Неважно, днем или ночью. Только при ясном небе.
— И что?
— Пыльца пикси бесполезна под дождем. — Джеймс постучал по пергаменту тыльной стороной крюка, чтобы подчеркнуть свою мысль.
Динь-Динь нахмурилась.
— Вот именно. Я бы не смогла летать.
— И Питер тоже.
В глазах Динь промелькнуло понимание, затем они расширились, когда до нее дошел смысл плана. Питер обычно выходил победителем в большинстве сражений, так как на его стороне была пыльца пикси. Но, противопоставляя грубую силу грубой силе, взрослые и вооруженные пираты, объединившиеся против разношерстной банды мальчишек, не выдержали бы конкуренции. Динь с радостным криком взмыла в воздух, взмахивая крыльями так быстро, что по комнате закружились пергаментные листы, превратившись в маленький смерч.
— Мы могли бы захватить всех мальчиков сразу и освободить пикси!
— Точно!
— Почему мы так долго этого не замечали?
Джеймс ухмыльнулся и покачал головой.
— Наверное, я слишком заботился о твоем комфорте, когда брал тебя с собой на битву в прошлый раз.
— Но больше нет? Ты льстишь мне своей галантностью, злобный пират.
Джеймс, обрадованный осознанием преимущества, которое он так долго упускал из виду, обхватил Динь за талию и несколько раз крутанул ее. Она взвизгнула, вцепилась в его плечи и обхватила ногами его торс, когда сила вращения взметнула ее светлые волосы в дикий клубок. Волшебная пыльца окружала их ослепительным золотым кольцом, когда крылья Динь мерцали и развевались. Немного блестящей пыльцы осело на Джеймсе, и, хотя этого было недостаточно, чтобы полностью оторвать его от земли, он почувствовал себя легче, чем за последние месяцы, а может, и годы.
Когда Джеймс перестал кружиться, он обнаружил, что Динь находится на уровне его глаз, всего в нескольких дюймах от него, и она смотрела на него так, как никто никогда раньше не смотрел. Его кадык дернулся, горло сжалось, и он напомнил себе, что бы он ни делал, он не должен смотреть на нижнюю часть лица Динь. Он не мог позволить ей составить неправильное представление о его намерениях. Но, тем не менее, сердце предало его, забившись сильнее, когда жар охватил шею и уши, а пульс участился. Смотреть в ее ярко-синие глаза оказалось так же опасно, как и позволять своему взгляду изучать все остальное на ее лице.
Динь-Динь крепче обхватила его, и Джеймс инстинктивно ответил на ее давление, удерживая ее в нужном положении, обхватив рукой запястье, на котором была надета манжета его крюка, и отведя изогнутый металл от нежных крыльев Динь-Динь. Она подняла руку и провела пальцами по растрепанным волосам Джеймса.
— Ты красивый, Джеймс. — Динь переместила руку с его волос на подбородок, и он почувствовал, как ее большой палец ласкает его щеку, покрытую трехдневной щетиной. Джеймс внимательно следил за своим дыханием, стараясь не допускать ни малейшей заминки при вдохе и выдохе, и мысленно отметил, как необычно жарко вдруг стало в его комнате. Он был уверен, что Динь-Динь дразнит его, ожидая, когда он поддастся на ее заигрывания, чтобы потом безжалостно поиздеваться над ним. Но даже если это и так, она назвала его красивым…
Он почувствовал, как каждый мускул на его шее напрягся от ее прикосновения, и позволил себе на долю секунды поддаться искушению, опустив взгляд на ее розовые губы, которые были так близко, что он чувствовал, как ее дыхание смешивается с его собственным. Динь крепче сжала локтем его шею, притягивая ближе. Она, должно быть, знает, насколько она красива. Она, должно быть, знает, как мучительно ему было сдерживать свои чувства к ней.
Дразнила она его или нет, Джеймс не мог подавить крошечный огонек надежды, который загорелся в нем. Он делал все возможное, чтобы немедленно погасить его. Как он говорил себе бесчисленное количество раз, влюбленность человека и пикси друг в друга была нелепой. Влюбленность в Динь… Джеймс не мог оторвать взгляда от ее губ, и ощущение того, как она крепко обнимает его за грудь и талию, вызывало у него страстное желание никогда не двигаться с