— Московская сельхозакадемия, магистратура, — лихо сообщила Саня.
— Отлично, младшего научного сотрудника пробьем. Зарплата, правда, смешная, сразу честно говорю. Зато можно сделать научную карьеру!
Удивительный он человек, наш Безумный Макс! Вот так посмотреть — типичный подвинутый на науке исследователь. Но если копнуть, где только не обнаружатся связи. Разве что с Алмазовым у него отношения не сложились, но что нам Алмазов, когда есть крыша повыше? Ведь, если строго по закону, никаких частных лиц на законсервированной станции быть не должно. А у Макса — исследование, открытие, перспектива какой-то там премии и вхождения во все учебники… если его послушать, конечно. Ну а вдруг и правда получится? Насколько я знаю, это самое НИИ уже как-то его прикрывает, а с ним заодно и нас всех. Так что следующий шаг вполне логичен.
— Нужна мне ваша научная карьера, как черной дыре зонтик, — фыркнула Саня. — Но чего там, пару статей сумею уж как-нибудь написать. А насчет зарплаты — натурой возьмем, нет? А с Карпетянским что?
— А что Карпетянский? — деланно изумился Макс. — Сотрудник НИИКЭ проводит серию опытов по воздействию на сельскохозяйственные растения излучения распада энергокристаллов. С прицелом на практическое применение исследований в организации производства питания на космических кораблях и станциях. Каким боком здесь ваш Карпетянский, скажите на милость?
— Ну вы и… — Саня расхохоталась. — Д-деятель! Жук!
— Ах, Саша… — Макс усмехнулся. — Научное сообщество — тот еще ядовитый террариум. Захочешь спокойно работать — и не такому научишься. Так что бери Миху, раз уж он от тебя не отлипает, и обустраивай посадочные площади. И не забудь мне занести требования по климат-контролю и что еще нужно энергоемкое. Все устрою, как скажешь.
— Мих? — Саня, похоже, подхватила от Макса его рабочий модус. А может, она и сама такая. Отлично, если так. Я, честно говоря, не слишком умею играть в ухаживания. Негде и не на ком было учиться. Зато точно знаю, что вместе делать что-то важное — отличный способ сблизиться.
— Пойдем, Сань. Объяснишь, что и где тебе нужно, и будем вместе соображать, как это сделать.
— Ты правда со мной? — спросила она. — Учти, будет гора работы.
— До пятницы я абсолютно свободен, — припомнил я детскую сказку. — И после пятницы тоже. Так что давай, командуй.
Глава 9
Александра
Я люблю свою работу. Я ее обожаю. Но, как говорится, есть нюансы. Одно дело, когда ты приходишь в готовый производственный комплекс. Или даже на пустое место, но с готовым проектом, который тебе сделают, как надо. Когда сразу — оптимальная планировка, вся инфраструктура подведена, климат-контроль налажен, синтезатор запрограммирован на годовой цикл подкормки и защиты, персонала тебе дадут ровно столько, сколько скажешь и с какой скажешь квалификацией, но и за выход продукции спросят — строго в рамках расчетной урожайности.
И совсем другое, когда все, что у тебя есть для разворачивания производства — заброшенная станция, отрезанная от остального мира, несколько человек, предельно далеких от понимания твоей работы и к тому же занятых своей, но зато никаких лимитов на энергию, куча свободного места с почти безграничными возможностями для расширения и полный карт-бланш.
Это, знаете ли, вызов! И с таким вызовом я еще не сталкивалась и не предполагала, что когда-нибудь столкнусь.
С одной стороны, понять бы, с чего начать и за что хвататься. С другой — от перспектив дух захватывало. Да я здесь так развернусь! Так развернусь!! Если вот прямо сейчас мозги себе не сломаю и не испорчу дело на старте.
Вышли мы от Макса, и я просто в ступор впала. Знаете, как бывает, когда кажется, что нужно делать всё и сразу, бежать в десять мест одновременно, и все равно обязательно что-нибудь забудешь и куда-то не успеешь? И вдруг понимаешь, что твой шикарный послужной список из трех орбитальных оранжерей и одного планетарного тепличного комплекса — вообще ни о чем. Потому что там все было по готовым схемам и инструкциям, а здесь…
Наверное, умнее всего было бы пойти в свою комнату, закрыться там и собраться с мыслями, но… Если коротко, мое состояние лучше всего описывала известная фраза: «чего тут думать, прыгать надо!»
Я поймала ожидающий взгляд Михая и скомандовала:
— Возвращаемся в те туннели, что ты мне после грибов показывал. Проверяем оборудование. Оцениваем площади. Я накидываю планировку исходя из своих запасов, то есть поэтапную с планом расширения. Несем схему Максу, идем наверх и все то же самое повторяем там. Потом ищем справочную базу, журналы эксплуатации, в общем, всю возможную документацию тех времен, когда все это работало. Не может быть, чтобы ничего не сохранилось. Мясо! — фыркнула я. — Одним мамонтозавром сыт не будешь, даже если в нем мяса на полгода.
И мы отправились оценивать масштабы бедствия, то есть перспектив. Ну что сказать… Масштабы вырисовывались — закачаешься. Мой несостоявшийся работодатель планировал свой комплекс гораздо скромнее, его «упавшего-пропавшего» не хватит и десятую часть этих площадей засадить. Но главное — начать. Расширение — уже второй, а то и третий этап, просто нужно сразу держать его в голове. Пока что кое-где требовался мелкий ремонт, но Мих сказал:
— За пару дней все сделаю, не волнуйся. Как раз пока Макс свои провода наладит.
Мы стояли у той самой стены, за которой темнела неровная, словно зубастая полоса Разлома. Но сейчас ее не было видно: тьма накрыла все. Быстро здесь наступает ночь…
Мой первый день на Криосе подходил к концу. Всего один день. Даже не верилось. Половины суток не прошло, как я смотрела с орбиты на льдисто-белый шар в черноте космоса. О чем я тогда думала? Устроиться в гостинице, погулять по городу. Планировала день отдыха и безделья. А вместо этого сначала едва не погибла, а потом заполучила на свою голову грандиозный проект. Полдня лазила по темным, пыльным, промороженным насквозь туннелям, представляя, как в них придут свет, тепло и много зелени.
В черном небе засияли малиновые, фиолетовые, зеленые полотнища северного сияния. Яркие, огромные.
— Красиво, — вздохнула я. — Но как же холодно…
Михай обнял за плечи, прислонил спиной к своей груди. Теплый. Надежный.
— Как насмотришься, пойдем вниз. Греться. Ужинать.
— Ага, — согласилась я, подавив зевок. — И думать. Смотри, звезда упала. Надо загадать желание.
«Пусть все у меня получится».
Показалось, или объятия Михая правда стали крепче? Интересно, что будет, если я его сейчас поцелую?
Я прерывисто вздохнула. Что за глупости в голову лезут? Совсем сдурела, на почти незнакомых парней кидаться?
Но почему кажется, что мы знакомы давным-давно? Не иначе, совместное лазание по заброшенным туннелям виновато…
И тут Михай вдруг подхватил меня на руки. И понес к лифту.
— Эй, ты чего? — осторожно спросила я.
— Ты совсем, по-моему, заморозилась, — сказал он. — Вся дрожишь. Пора в тепло.
В моей жизни было мало моментов, когда я не знала, что сказать. И еще меньше — когда на самом деле и не хотелось ничего говорить. Вот как сейчас. И я, немного поколебавшись и отвесив мысленного пинка внутренней стесняшке, молча обняла Михая руками за шею. Ну, так же удобнее, правда?
Моментов, которые хочется продлить бесконечно, в моей жизни тоже было мало. Этот — хотелось.
Лифт плавно ехал вниз. Здесь было теплее, и, наверное, Михай уже мог бы меня и отпустить. Но держал. И почему-то казалось невероятно глупым даже спрашивать, не тяжело ли ему.
Лифт остановился, и сразу же за едва слышным звуком раскрывшихся дверей я услышала:
— Держи крепче, Михдаен. Не отпускай.
— Не отпущу, — улыбнулся Михай. Я повернула голову и встретилась с прозрачно-льдистым взглядом молодого крионца.
Дарг — а кто еще это мог быть? — запросто мог бы играть Снегурочку на детском утреннике где-нибудь на Земле. Худощавый, гибкий, с узким лицом, темными, слегка раскосыми глазами и роскошной белой косой. Не седой, а… такой ярко-льдистый, белый в голубизну оттенок. Красивый, наверное. Только к такой красоте привыкнуть надо.