— Господин майор, вы меня вызывали?
Вёлькнер повернулся, его глаза сузились, но голос оставался спокойным.
— Ханс, мы потеряли заложников и склад. Это удар, но не конец. Мы восстановим контроль, и я не позволю Берлину или кому-либо ещё диктовать мне, как вести игру. У нас три задачи.
Дитрих кивнул, вытаскивая блокнот, его карандаш замер над бумагой.
— Первая, — начал Вёлькнер, его пальцы постучали по карте, — мы посеем хаос. Распространи слухи на рынке, в тавернах. Иностранцы угрожают императору, подстрекают повстанцев, чтобы свергнуть его. Используй наших местных агентов — всех, кто на нас работает. Пусть народ поверит, что их враг — не мы, а другие: Советы, британцы. Это ослабит наших противников и даст нам время.
Дитрих записывал, его рука двигалась быстро.
— Вторая, — продолжал Вёлькнер, его голос стал тише, но в нём чувствовалась угроза. — Мы используем итальянцев. Я подготовлю зашифрованное письмо для их командира, полковника Бельтраме. В нём будут «доказательства» того, что их враги снабжают абиссинских партизан оружием по новому каналу. Поддельные документы, имена вымышленных агентов, маршруты поставок. Бельтраме амбициозен и недальновиден — он клюнет. Если итальянцы начнут действовать, это отвлечёт внимание и создаст нам пространство для манёвра.
Дитрих поднял взгляд, его брови слегка дрогнули.
— Господин майор, если итальянцы вмешаются, это может вызвать эскалацию. Берлин…
— Берлин не здесь, — оборвал Вёлькнер, его глаза вспыхнули яростью. — Я знаю, где провести черту. Итальянцы сделают грязную работу, а мы останемся в стороне. Третья задача — мы возвращаем инициативу. Надо найти новые цели. Не дипломатов, теперь это слишком рискованно. Подойдут торговцы, журналисты, кто угодно, чьё исчезновение создаст давление, но не спровоцирует немедленной войны. Они должны чувствовать, что мы не отступили.
Дитрих кивнул, его лицо напряглось.
— Я начну немедленно, господин майор. Но… наши противники усилили свои позиции. Их агенты на рынке, в старом квартале…
— Тогда будь умнее, — отрезал Вёлькнер. — Используй местных, подкупай, запугивай, если нужно. Мы не можем позволить им задавать темп. И ещё, Ханс, — он наклонился ближе, — если кто-то из наших людей дрогнет, ты знаешь, что делать. Предательство недопустимо.
Дитрих кивнул, поправляя очки.
— Да, господин майор. Я всё организую.
— Хорошо, — сказал Вёлькнер, возвращаясь к карте. — Иди. Время не ждёт.
Дитрих вышел. Вёлькнер сел за стол, допивая горький кофе. Он начал шифровать письмо для итальянского полковника Бельтраме. Документы, подделанные с ювелирной точностью, уже были готовы: списки «агентов», маршруты «поставок оружия», имена вымышленных повстанцев. Курьер должен был доставить их в итальянский лагерь к утру. Вёлькнер знал, что Бельтраме не устоит перед шансом укрепить свои позиции, особенно если это даст ему преимущество перед другими игроками в Абиссинии.
Он вызвал Абебе, своего лучшего связного. Абебе вошёл, его худощавое лицо было беззаботным, но глаза блестели, как у хищника.
— Абебе, — начал Вёлькнер, — слухи должны распространиться к вечеру. Британцы и Советы хотят использовать императора. Работай быстро, но незаметно. И найди мне цели для новой операции. Это могут быть торговцы, журналисты — кто угодно, чьё исчезновение создаст давление на иностранные миссии. Выискивай всех иностранцев.
Абебе кивнул, его губы растянулись в тонкой улыбке.
— Будет сделано, господин.
Вёлькнер откинулся на спинку стула, его пальцы сжали ручку. Он знал, что противники не дремлют, но он был готов. Аддис-Абеба была его полем битвы, и он не собирался проигрывать. Он сделает всё, чтобы выйти победителем, даже если придётся играть против воли Берлина. Вёлькнер был готов к войне — своей собственной.
* * *
Аддис-Абеба просыпалась под палящим солнцем, её улицы уже бурлили жизнью, несмотря на ранний час. Центральный базар, сердце города, гудел, словно растревоженный улей: торговцы выкрикивали цены на зерно, специи и ткани, их голоса сливались с ржанием мулов, скрипом телег и смехом детей, снующих между прилавками. Женщины в ярких платках несли корзины с инджерой, а запахи кофе, шафрана и жжёного хлеба пропитывали воздух, смешиваясь с пылью, поднятой копытами и колёсами.
Майор Клаус Вёлькнер стоял у окна немецкого консульства, его холодные голубые глаза следили за оживлёнными улицами. Провал операции на складе всё ещё жег его, как раскалённое железо. Его разум уже выстраивал новый план — дерзкий, жестокий, но необходимый. Рас Касса, герой Абиссинии, и его посыльный Йосеф Вольде должны были исчезнуть. Их смерть не только ослабит императора Хайле Селассие, но и посеет хаос, направив подозрения на самого Льва Иуды. Это был ход, достойный шахматного гроссмейстера, и Вёлькнер собирался сыграть его безупречно.
Он подошёл к столу, заваленному картами, зашифрованными телеграммами и донесениями. Карта Аддис-Абебы, испещрённая пометками, лежала в центре. Его пальцы пробежались по линиям старого квартала, задержались на центральной площади, где располагался главный базар. Чтобы подозрения пали на императора, Вёлькнер решил использовать слухи и тонкие намёки. Народ уже шептался о слабости Хайле Селассие, о его возможном бегстве в Лондон. Если Рас Касса, народный герой, погибнет на базаре, а слухи укажут на императора как на виновника, доверие к трону рухнет. План был рискованным, но Вёлькнер умел играть на грани.
Он вызвал Абебе. Тот был мастером скрытности, его умение растворяться в толпе и манипулировать людьми делало его незаменимым.
— Абебе, — начал Вёлькнер, — у нас новая задача. Рас Касса и его посыльный должны исчезнуть. Навсегда. Их смерть должна выглядеть как удар по врагам Абиссинии, но слухи должны указывать на императора. Мы устроим взрыв на базаре. Ты знаешь, как это сделать.
Абебе кивнул, его губы растянулись в тонкой улыбке.
— Взрыв, господин? Это привлечёт внимание. Как мы укажем на императора без улик?
Вёлькнер подошёл к окну, его взгляд скользнул по толпе на улице.
— Слухи, Абебе. Они сильнее любых бумаг. Народ уже сомневается в императоре. Распространи на базаре сплетни, что Хайле Селассие боится Раса Кассы, что его победы угрожают трону, что он готов устранить героя, чтобы сохранить власть. После взрыва твои люди должны усилить эти слухи. Пусть говорят, что видели дворцовых стражников неподалёку, что кто-то из приближённых императора подкупил торговцев. Мы дадим народу повод сомневаться, и они сами сделают выводы.
Абебе кивнул, его глаза загорелись пониманием.
— Взрывчатку я достану через наших людей в порту, — сказал он. — Есть склад с итальянскими боеприпасами, захваченные партизанами. Я могу взять динамит, достаточно для телеги. Человек, который поведёт