— Жив еще. К сожалению.
— К счастью жив, — поправил его. — Ребята, я на больничный. Карпов, ты за старшего. Скоординируйте работу с Московским УКГБ по Бережкову. Главное, его контакты. И проследите, чтобы не сквозанул за границу. Улетит на какой-нибудь симпозиум, поминай потом как звали. Газиз, займешься этим. Если подойдет к американскому посольству, арестовать. Только без шума. — парни кивнули. — Теперь ты, Даниил. Тебе предстоит самая сложная задача. Андрей с Федором помогут. Нужно отследить все пересечения всех фигурантов последних событий. Даже тех, кто казалось бы не имеет прямого отношения к сорвавшейся диверсии на Белоярской АЭС. Это и Ельцин, и Калугин, и Бережков. Газиз, копию с журнала посещений арсенала в УКГБ по Свердловску проанализировать. Федор, все протоколы опросов, особенно, допроса патологоанатома из Свердловска, давшего «нужное» заключение еще раз перепроверить. Свяжись с инспекцией в Свердловске, уточни, кто там ведет дело об убийстве начальника арсенала. Дальше. Ты, Марсель. Тебе отдельная задача. Поднимешь все, что у нас есть на Елену Боннэр. Все, до последней бумажки.
— Досье на Сахарова тоже поднять? — уточнил Марсель.
— Нет. Сахаров просто дурак, — я поднял руку, потер шею.
— Ничего себе, дурак! Это с нобелевской-то премией? — усмехнулся Кобылин.
— Федор, я часто повторяю, в первую очередь себе самому, что ум и разум — очень разные вещи. А Сахаров никогда не отличался разумностью, — я отлепился от косяка.
— Но почему Боннэр? — Марсель нахмурился, пытаясь понять, какое отношение к попытке взрыва АЭС имеет жена академика.
Я читал его мысли и не знал, что ответить. Но придумывать ничего не стал. Сказал как на духу:
— Я не знаю. Не знаю, парни. Но мы как-то привыкли не замечать женщин, особенно в тех делах, где основные игроки — мужчины. Я сейчас скажу банальность, но французы были правы, когда говорили: «Ищите женщину». И, поскольку во всей этой свистопляске вокруг АЭС женщина всего одна, то почему бы не проверить ее? Ошибаюсь? Отлично, значит не будет повода упрекнуть себя в халатности. Докладывайте мне лично, в любое время. Если будет что докладывать… И по Ельцину держите руку на пульсе.
— Вы думаете, клюнет? — Кобылин скептически скривился.
— Не думаю, Федор — уверен в этом, — я действительно был уверен. — все, парни, я ушел.
В машине сел на заднее сиденье.
— Николай, домой, — попросил лейтенанта уже совсем осипшим голосом.
Закрыл глаза, откинул голову на подголовник. В висках стучало, в ушах гудело, во рту было сухо. Ну вот как все это не вовремя! «Волга» тронулась мягко, почти бесшумно.
После уколов температура спала, стало гораздо легче, но все равно домой пришел весь разбитый. Так, выспаться и надо приводить себя в порядок. Сразу в дверях сунул домработнице рецепты.
— Лидочка, будь добра, сходи в аптеку, — попросил ее и, кинув верхнюю одежду на табурет, прошел в спальню.
Лида заглянула через минуту, уже в пальтишке и вязаном берете на рыжих волосах.
— Владимир Тимофеевич, я щас мигом. — сообщила она. — Вы вон аж зеленый весь стали.
Сколько я спал, не знаю, но Лида безжалостно растолкала меня. С трудом разлепил глаза.
— Надо принять лекарство, — строго сказала девушка.
— Сон — лучшее лекарство, — пробормотал я, еще не проснувшись окончательно.
— Лучшее лекарство — то, что доктор прописал, — заявила Лида и, быстро развернув маленький пакетик из папиросной бумаги, протянула мне. — Порошки. Сегодня полчаса ждала, пока их приготовили в аптеке.
— Лида, ты домашний тиран, — проворчал я, взяв у нее лекарство.
Высыпал на язык, сморщился от горечи, Лида тут же протянула мне стакан воды, запить.
— Вот еще таблетки и можете дальше спать. Да, я на всякий случай «Пертуссин» купила, аскорбинку и гематоген, — сообщила она.
— Лида, я же не маленький, — только и осталось вздохнуть.
Проспал до самого вечера. Вечером Лида накормила меня куриным бульоном и сообщила, что завтра мои возвращаются.
— Я Светлане Андреевне позвонила сразу, она забеспокоилась. Сказала, что часам к двум дня будут. — и тут же, забрав у меня тарелку, добавила:
— Вы сильно не наедайтесь, сейчас после еды еще лекарства надо принять.
В дверь позвонили и Лида, положив лекарство на стол, пошла открывать. Из прихожей до меня донеслись звуки спора. Лида с горячностью доказывала, что «никакой он вам не начальник, а в гроб и то краше кладут», ей отвечал, судя по голосу, Марсель.
Я поднялся и неспешно прошел в прихожую. Лида, уперев руки в бока, стояла перед Марселем, буквально закипая. Марсель же, напротив, был воплощением невозмутимости. Из-за его плеча виднелся помпон Даниной вязаной шапки.
— Лидия, хватит спорить на пороге. Приглашай гостей и приготовь чай. Потом можешь идти домой, ты уже неделю без выходных, — напомнил ей.
Лида фыркнула, но возражать не стала.
Марсель шагнул вперед, снимая пальто. За ним, словно тень, в прихожую проскользнул Даня. Парень был заряжен, как пружина. Он быстро стащил с головы свою нелепую разноцветную вязаную шапку с помпоном, помял ее в кулаке и сунул в карман куртки. Надо лбом тут же торчком встал рыжеватый вихор.
— Владимир Тимофеевич, просим простить, но мы с новостями, — произнес Марсель, его лицо оставалось спокойным, но в глазах прыгал огонек азарта.
— Не на пороге же будешь докладывать? Давайте сядем за стол и вы все расскажете. — и я первым прошел в кухню.
Через пару минут Марсель сидел за столом, напротив меня. Даниил чуть замешкался возле вешалки, но с тем же сияющим лицом вошел в кухню.
— Ой, какой вы худенький, — безапелляционно заявила Лида.
Уши нашего технаря полыхнули алым, краска залила лицо.
— Лида, не смущай парня. Иди домой, иди к собачке… куда-нибудь уже иди! — я начал раздражаться.
Понятно, что парни пришли не просто так — проведать больного начальника, и мне не терпелось узнать, что же у них в папке, которую Даниил прижимал к груди.
Лида вышла, я успел заметить, что на глазах у нее навернулись слезы. Для себя отметил, что надо будет познакомиться с ее семьей. Девушка не слишком горит желанием уходить домой, напротив, на работе старается задержаться, и с удовольствием остается у нас ночевать.
— Так что у вас? — спросил, когда за Лидой закрылась дверь кухни.
— У нас бомба! —