Одним из главных достижений Брежнева стала масштабная жилищная программа. За восемнадцать лет его правления новое жилье получили сто шестьдесят два миллиона человек. Было кооперативное строительство жилья. Но вот понятие «ипотека» отсутствовало как класс.
К моменту смерти Генсека заработная плата в среднем по стране выросла до ста восьмидесяти рублей. А вот стабильность цен и тарифов была нерушимой.
Инфляция была минимальной и первый значительный скачок цен случился в восемьдесят втором году, как раз после смерти Леонида Ильича.
Культурная жизнь тоже не стояла на месте. Фильмы, снятые в то время стали классикой.
Впрочем, сейчас я могу говорить — в это время. Поскольку сам нахожусь здесь и сейчас.
И мне еще предстоит сходить на премьеру кинокартины «Москва слезам не верит», которая получит «Оскар», наряду с фильмами «Война и мир» и «Дерсу Узала».
И все это будет похерено, разграблено, спущено в унитаз ненасытными «новыми хозяевами жизни». Причем начало этому было положено прямо у постели только что умершего Брежнева — в той, другой моей жизни.
Итак, кто у нас там был? Андропов. Он прибыл на дачу сразу же и первое, что сделал — устроил обыск. Он был уверен, что очень серьезный компромат на многих членов высшего руководства хранится именно здесь. Андропов распорядился изъять личный портфель Брежнева. Об этом я читал в воспоминаниях реального Владимира Медведева, телохранителя Генсека, которого мне, волей провидения пришлось заменить.
Также возле постели, где лежало еще не остывшее тело Генсека, состоялся очень циничный разговор между Устиновым, Андроповым и Громыко. То, что следующим Генсеком будет Андропов, решили там же.
Все это вспомнилось как-то сразу, встало пазлами в общую картину.
Андропов вывел на сцену Горбачева, Рыжкова и многих других.
Сейчас история пошла по другому пути, и Андропов ушел со сцены раньше. Так же его «команда» была потом буквально вычищена Цвигуном.
Но… я близко пообщался и с Горбачевым, и с Ельциным. И мне точно известно, что Борис Николаевич сам никогда не провел бы столь тонкую интригу, как выход государствообразующего субъекта из состава Советского Союза.
Но вот кто за ним стоит? Раньше я был уверен, что это Андропов. Я ошибался…
По стеклу полновесно застучали капли весеннего дождя. Люди на площади открыли зонты. Черные, синие, серые у мужчин, разноцветные у женщин. Взгляд зацепился за большое пятно красных зонтов, которые раскрылись над группой туристов. Наверняка кубинцы. Они тяготеют к ярким цветам.
Улыбнулся, глядя на это буйство красок и вдруг почему-то вспомнилось, что в девяностые годы появилось выражение «красный пояс».
Так называли регионы, во главе которых стояли губернаторы, сохранившие верность принципам социализма и своим принципам. Они пытались хоть как-то противостоять разрушительным реформам, или, хотя бы, ослабить их, сгладить последствия для населения.
Новые «хозяева жизни» методично убирали их из власти. Всеми способами, не брезгуя заказными делами и физическим устранением, если не получалось иначе.
Дольше всех, насколько я помню по прошлой жизни, продержался Тулеев, губернатор Кузбасса. Но он подал в отставку после пожара в торговом центре «Зимняя вишня».
А предпоследним был Александр Суриков на Алтае. Его не могли убрать никак. И тогда против «красного губернатора» с чьей-то подачи выдвинули популярного «алтайского мужика» Евдокимова.
Народ голосовал не за реального человека, а за сценический образ «иду из бани, морда красная»… Кстати, его тоже просто использовали, пообещав помощь, инвестиции, команду специалистов. Только так удалось разбить один из последних оплотов здравого смысла в бывшем СССР.
И, вспомнив это, я громко хлопнул ладонью по подоконнику… Эврика!
Кажется, я знаю, кто дергает за ниточки, не брезгуя ничем. И кто стоял за развалом Союза в той жизни, которую я уже прожил.
И догадываюсь, кто сейчас готов пойти на любые меры для достижения своих грязных целей.
У кого в руках деньги — у того и власть… В девяностые и нулевые у этого человека будет много денег. А пока у него много возможностей и большие связи. Почему я не вспомнил о нем раньше? Наверное, потому что читал о нем лишь однажды — именно в связи с Михаилом Евдокимовым.
Сведений о нем не было в интернете. Он не мелькал в газетах и на телевидении. Он был почти невидим тогда, невидим и сейчас.
Как это и полагается «серому кардиналу».
Глава 24
Вечером не стал ждать конца рабочего дня. Поехал к Леониду Ильичу на Старую площадь. Застал его уже собирающимся домой.
— Володечка, это хорошо, что ты подъехал раньше, по дороге побеседуем, — Брежнев искренне был рад меня видеть. — Отпусти водителя, мои потом тебя домой отвезут. Поедешь вместе с нами. Как в старые добрые времена, да? — он улыбнулся.
— Хорошо, Леонид Ильич, пойду водителю сообщу, — кивнул я.
Спустившись на стоянку, застал Николая спящим. Уснул буквально за те десять минут, что меня не было. Постучал по стеклу раз, другой, не помогло. Открыл дверцу.
— Не спи, замерзнешь! — сказал я негромко, но и этого хватило — Николай вздрогнул, подскочил и, смутившись, начал оправдываться:
— Товарищ полковник, простите, задремал…
— Ладно, расслабься. На сегодня свободен. Езжай домой и выспись. И чтобы никаких свиданий сегодня. Ты завтра должен быть бодр и собран, — я достал из кармана блокнот, написал адрес и, вырвав лист, отдал его Николаю. — Завтра прямо с утра едешь в Серпухов, заберешь мою семью. Будете выезжать из Серпухова, доложи. Я буду ждать твоего звонка. И чтобы не лихачил мне!
— Да что я, мальчишка что ли, не первый год за рулем, — насупился лейтенант Коля.
— Я предупредил, — уже собирался отойти от машины, но остановился. — Моя шестера в гараже?
— Да, Владимир Тимофеевич, — лейтенант Коля порылся в бардачке и, выудив оттуда ключи, передал мне. — Простите, все забываю вернуть, — виновато произнес он.
Сунув ключи в карман, я направился к кортежу Брежнева. Поздоровался с парнями из охраны, но поговорить не успел — показался Леонид Ильич, за которым маячил Михаил Солдатов и еще двое телохранителей — из новых, я их не знал. Генерал Рябенко шел немного впереди.
В Заречье я ехал, как в старые добрые времена, на откидном сиденье рядом с