Необъяснимая радость наполняла сердце мальчика, пока внезапно небо не стали затягивать тучи. Вскоре оно совсем почернело, и мальчик бросился бежать к дому, чтобы укрыться от грозы. Оказавшись на пороге, он понял, что дверь заперта. Ронан точно знал, что это его дом. Там жила его семья, но почему они оставили его? Подергав ручку, мальчик бросился к соседнему дому, но и там было заперто. Во втором, третьем, четвертом доме, везде было заперто. Все бросили его, у мальчика больше никого не осталось. Ему было страшно. Ронан почувствовал, как горячие слезы потекли по его щекам, срываясь с ресниц крупными каплями. Неужели он такой плохой? Неужели он заслужил это? За что? Боль и обида росли ежесекундно, забирали все счастливые воспоминания, подменяли собой. Страх от осознания одиночества и предательства был настолько сильным, что Ронан испытывал физическую боль. Его тело горело, будто внутри него извергался вулкан, заполняя лавой каждый миллиметр сознания.
С неба посыпались крупные капли дождя, каждое прикосновение которых причиняло боль. Они, словно кислота, прожигали его кожу. Ронан упал на колени и закричал чужим голосом. Из его ладоней вырвались потоки огня, сжигающие все на своем пути. Языки пламени пожирали его деревню, слизывали плоть домов, оставляя после себя лишь почерневшие кости. Дождь не мог остановить этот поток боли и отчаяния, пламя уничтожило все, кроме самого мальчика. Угли еще тлели, когда Ронан ощутил, как ускользает его сознание.
Ронан распахнул глаза и осмотрелся по сторонам. Сначала он заметил Лизу, лежащую на его плече. Затем его взгляд выхватил земляные стены и потолок. «Мы что, умерли и были погребены?» – первое, что пришло в его голову. Ронан осторожно дотронулся до плеча Лизы. Она не отреагировала, тогда он стал трясти ее.
– А? Что? – вскрикнула Лиза.
– Боже, лиса, ты жива, – Ронан крепче сжал ее в своих объятиях.
– Пока жива, но если не ослабишь хватку, скоро все может измениться, – улыбнулась Лиза.
– Где мы?
– Мы в убежище драконов во Мраке. Помнишь что-нибудь?
– Помню, как нас поглотил Мрак, а потом я оказался один на выжженном пустыре. Я бродил в поисках тебя, но на мой зов пришел маленький мальчик. Последнее, что я помню, – это его шепот на неизвестном мне языке. Потом мне снился сон, – Ронан коротко пересказал Лизе все, что видел во сне. – А дальше ты знаешь.
– Я так рада, что с тобой все в порядке, – Лиза прижалась к сакру и уткнулась носом в его шею. – Я бы не простила себя, если бы не смогла вернуть тебе душу.
– Вернуть душу? О чем ты говоришь?
– Мрак, он питается душами. Те, у кого он забрал душу, чернеют сначала сердцем, затем телом. Когда мы нашли тебя, твои вены черными нитями покрывали все тело и белки глаз тоже были черными. Я так испугалась, – слеза Лизы скатилась по щеке и упала на плечо Ронана.
– Все хорошо, милая, я рядом, – Ронан погладил ее волосы. – Как тебе удалось вернуть мне душу?
– Патрик научил меня какому-то ритуалу, – ответила Лиза.
Только сейчас Ронан заметил, что их руки перебинтованы и напрягся.
– Что ты сделала? Ты смешала нашу кровь? – голос Ронана прозвучал грубее, чем он планировал.
– Да, Патрик так сказал. Я сделала что-то не так? – испугалась Лиза.
– Ты произносила какие-то слова?
– Да.
– Он сказал тебе, что это значит?
– Нет.
– Чертов ублюдок, я убью его, когда мы выберемся отсюда.
– Да в чем дело? Он спас тебе жизнь, – недоумевала Лиза.
– Я безмерно благодарен ему, но он должен был объяснить, что значит этот ритуал, – продолжал злиться Ронан.
– И что он значит?
– Ты связала наши души и жизни. Грубо говоря, у нас теперь одна душа на двоих. Если умру я – умрешь ты. Умрешь ты – умру и я. И я не уверен, сработает ли тут твоя способность возрождаться в исходной точке или нет.
– Ты думаешь, если бы Патрик сказал мне это, то я бы изменила свое решение? – Лизу оскорбила реакция Рона.
– Не знаю, но он должен был назвать тебе цену.
– Даже если бы ценой была моя собственная жизнь в обмен на твою, я бы не раздумывая заплатила, – Лиза провела пальцами по его щеке.
– Ты не должна…– Ронан не успел договорить.
– Не должна, но я так хочу. Патрик знал, что я сделаю все, чтобы спасти тебя, поэтому предпочел не тратить время на пустые разговоры. Он знает меня лучше, чем ты. Лучше, чем я сама. Не вини его, он выиграл нам время.
– Прости, я вспылил. Просто я бы не хотел, чтобы твоя жизнь оборвалась, если что-то случится со мной. Я слишком дорожу тобой, – Ронану стало стыдно за свою вспыльчивость.
– Бояться – это нормально. Страх делает нас живыми. Не боятся лишь те, кому нечего терять. Я боялась каждую секунду до тех пор, пока ты не пришел в себя, – Лиза сильнее прильнула к сакру.
– Мы должны рассказать Патрону о моем сне, возможно, он что-то значит, – предположил Ронан.
– Согласна, – Лиза подняла зеркало с земли.
Усевшись поудобнее, чтобы вместе смотреть в зеркало, они вызвали Патрона.
– Привет, вижу, что ритуал сработал, – радостно сказал Патрон.
– Привет, я еще зол на тебя, – ответил Ронан.
– Патрик, на самом деле он тебе благодарен, – вступилась Лиза. – Мы вообще-то по делу. Рону приснился странный сон. Расскажешь? – уточнила она, поворачиваясь к сакру. Он пересказал сон Патрону и упомянул о встрече с мальчиком прежде, чем лишиться души.
– Все именно так, как я и думал, – сказал Патрик. – Два года назад в землях драконов сгорела деревня. Там жили драконы, утратившие способность обращаться. Их магия вырождается так же, как и у сакров со временем. Они жили как обычные люди, занимались сельским хозяйством и животноводством. Вели тихую и размеренную жизнь, обзаводились семьями. В общем, все было прекрасно, пока в один день не случилась страшная гроза. По преданиям драконов, такая гроза была предвестником апокалипсиса. Тогда драконы заперлись в своих домах и спустились в подвалы. Сначала я думал, что возгорание случилось от молнии, попавшей в одну из деревянных построек. Чуть позже начались эти набеги Мрака, и я понял, что эти события как-то связаны. Все оказалось сложнее: из-за сильных эмоций мальчик частично вернул себе способность обращаться. Он не стал драконом, но возродил огонь. Видимо, когда он осознал, что по ошибке убил всех, кого любил, то потерял контроль над собой окончательно.
– Бедный ребенок. Страшно даже представить, каково ему пришлось, –