В этот момент, в Яви – мире людей, остановилось где-то на окраине Чернограда её девичье сердце. Последнее, что запомнила Сияна, – улыбка её возлюбленного Казимира и его обещание уехать как можно дальше, за моря, чтобы начать новую, лучшую жизнь вместе.
Отныне вокруг поместья волколаков был установлен невидимый барьер, скрывающий дом и его обитателей ото всех. Барьер был настолько сильным, что даже сам Чернобог не смог бы пройти сквозь него, коли возжелал бы зла обитателям дома. А всё потому, что невинная душа отдала все свои силы и светлую любовь свою на его воссоздание.
***
Я прихожу в себя после видения, лежа в снегу. Но я не замерзаю. Мне тепло. Природа приветствует меня, она уважает мои силы. Я лежу здесь, точно так же, как тогда лежала Сияна. Может быть, даже на том же месте, в той же позе. Сияна пожертвовала собой, чтобы защитить их от истинного зла, которое надвигалось на них. Она сделала это, потому что слишком сильно любила Казимира и была слишком добра к тем, кто так жестоко с ней обращался…
Теперь я знаю, почему Моран так себя вел со мной. Он не виноват в этой жестокости. Таким его сделала жизнь. Это место, это поместье… Кирилл стал пробуждаться от морока Нави и предупредил меня, что все это ненастоящее. Он искусный художник, его картины были настолько реалистичны, что в один момент Кириллу удалось заглянуть в сам мир Яви. Та картина с дубом, под которым нора, где спят все они… Это дерево находится в мире живых. Все здешние обитатели, кроме нас с Ратишей, давно умерли, их тела покоятся в сырой земле. Здесь же они – блуждающие души. Мы в их мире. В мире Нави.
Багровые реки судьбы и ночное солнце
Я спешила по тускло освещенным коридорам поместья, на меня давил груз неуверенности. Я должна была найти Морана до полуночи. Срочность терзала меня изнутри, и я чувствовала смесь страха и решимости. Я не могла уехать, не повидавшись с ним в последний раз.
Я бросилась в другое крыло дома, мои шаги эхом отдавались от холодных каменных стен. Когда я приблизилась к его покоям, я услышала звуки какой-то возни, доносившиеся из его комнаты. Его гостиная была пуста, кабинет – тоже…
Без стука я ворвалась в двери его спальни.
Моран стоял ко мне обнаженной спиной, погруженный в какую-то книгу. От его вида у меня по телу пробежала дрожь волнения. Пришло время задавать вопросы.
– Багровая река у поместья...... Это кровь тех, кто погиб от твоих рук, когда ты служил при дворе?
Он долго молчал, потом медленно опустил книгу, пока та не выпала у него из рук.
– Ты видела мое прошлое, – наконец проговорил он, и в его тихом голосе прозвучало смирение.
Я бросилась к волколаку, обвила руками его талию, прижалась щекой к его горячей спине.
– Ты всегда был так жесток ко мне, говорил мне, что я никогда не покину это место. Теперь я знаю почему. Я все понимаю.
Моран повернулся ко мне лицом, выражение его лица было непроницаемым, но круги под глазами выдавали усталость.
– Ты уйдешь этой ночью с лисами?
Я опустила взгляд, не в силах выдержать его пристальный взгляд.
– Да. Я должна.
Он мрачно кивнул и подошел к окну, за которым бушевала темная метель.
– Земли вокруг поместья полны всякой нечисти и жаждущих живой энергии тварей. Когда я нашел тебя, едва живую, на берегу реки, подумал, что нахожусь в бреду. Обычно, когда какая-то душа натыкается на наше поместье, сразу ясно, что она скоро уйдет в иной мир, в лучший мир. Но ты… В тебе было столько живой силы. Пришлось наложить на тебя свою волчью метку, чтобы спрятать от этих тварей твой запах и энергию. Это сработало. Церберы тебя не учуяли. Я пытался защитить тебя. Но ты была такой упрямой. Такой… живой. Как я себя проклинал, когда проглядел и ты сбежала к себе в деревню!… Я был готов разорвать Ратибора за это. Ты и сама видела. Яд вурдалака, хоть и был опасен для твоей светлой души, но и помог спрятать тебя на некоторое время, когда моя метка разрушилась. – Моран хмыкнул, скрещивая руки на груди. – Будет лучше, если ты уйдешь сейчас. Ты подчинила вурдалака в себе, но не можешь полностью контролировать его. Я прав?… Княгиня научит тебя. Уверен, лучше неё с этим никто не справится. Езжай.
– А как же Рати? Почему он здесь? Он же ещё жив?
– Он волколак. Это значит, что часть его души принадлежит зверю, а этот зверь – часть мира Нави. Он не может свободно перемещаться между границами живых и мертвых, как ты. Он застрял на границах. Агнесса хочет вернуть его, но он уже слишком долго спит в её мире. Ей нужна Верховная Жрица. Агнесса может и сама пересекать границы, но у нее недостаточно сил, чтобы забрать сына с собой. Она хочет, чтобы это сделала ты.
– Я помогу ей.
– Даже не думай. Ты ещё недостаточно сильна в этом мастерстве.
– …Но я могу попробовать?
Внезапно Моран круто развернулся и схватил меня за плечи.
– Здесь, в поместье, безопасно благодаря барьеру Сияны. Но если Церберы поймают вас на границах, они не просто погрузят вас в сон, они полностью уничтожат ваши души. Ты перестанешь существовать, Шура. Ты хоть понимаешь это???
– …Ты беспокоишься за меня? – спросила я, мое сердце бешено заколотилось, в горле все пересохло.
Моран тяжело заморгал, отпуская мои плечи. Я заметила, что его руки слегка подрагивают. Он опять отвернулся к окну, как будто ему было больно смотреть на меня.
– Да, беспокоюсь. Потому что я любил тебя слишком долго, чтобы потерять так быстро, – проговорил он еле слышно.
У меня перехватило дыхание, колени чуть не подогнулись. Я не поверила своим ушам. Нет, Моран не мог этого сказать. Должно быть, я грубо ослышалась.
Но он продолжил ещё более тихим голосом:
– Я хотел покончить со всем этим жалким существованием, покинуть поместье и остальных. Упал в реку и просто плыл по течению. Наверное, прошло несколько дней, когда мне на грудь прибило цветочный венок. От