— Ну… любишь папу?
Я робко кивнула: «да кто ж папу не любит?» и отступила, когда доктор из своей сумки вынул ножи и что-то еще, такое же страшное.
Что это он задумал?
Врач, подготавливая свои «оружие», с перерывами на тщательное вглядывание в блеск инструментов, медленно сообщил:
— Милочка, у твоего отца сильная гематома… — пристально, не отрываясь, смотрит на щипцы. — Кровь надо выпустить… — внимательный осмотр тонкого ножа. — А еще он после удара по голове не видит… — и, наконец, посмотрев на меня, добавил:
— Надеюсь, организм у него крепкий!
Он расстелил рядом с безучастным мужчиной белое полотенце, потребовал новый кипяток, который я быстро сотворила, повесив чайник на огонь. Напоив пациента из своей фляжки чем-то крепким, доктор принялся за операцию.
Дальше я носила, поддерживала тряпки, бегала за полотенцем, подавала нужное…
Наконец опасная кровь из шишки на голове была выпущена, голова замотана, глаза осмотрены, грязные тяпки в крови, свернуты в узел и выброшены в камин.
Доктор достал из кармана грубо сшитый мешочек:
— Вот эти травки будешь заваривать, и прикладывать к шишке. Этим же отваром можно промывать рану. — Доктор так же неспешно помыл руки и инструмент над тазом и сообщил:
— Бинты и белье пред использованием кипятить, кормить легкой пищей, а если зрение не восстановится, искать мага-драконоведа… — С интересом взглянув сторону подноса полного еды, доктор накинул плащ и ушел.
Я осталась с взбудораженным от боли мужчиной, который после вмешательства доктора, лежал теперь только на боку и в забытье стонал от боли.
Бедный… Я тихо вздохнула, опустив глаза. Пока с ним побуду, а после? Что делать, если найду Андро? И, главное, где мне искать моего мага?
Дома у меня были четкие планы по его розыску. Но прибыв сюда, в городок раз в десять меньше нашей Лазури, я поняла, что замахнулась на слишком большой кусок…
Ладно, завтра пройду по все гостиницам, где-то он жить должен? Если он добрался, — а это лучшая гостиница, — то, возможно, Андро уже здесь?
Раненый совсем разволновался и заплетающимся голосом выговорил, пытаясь подняться:
— Эй, где вы там?..
— Мы в теплом хорошем месте, а тебе надо спать… — успокаивая, твердо сказала я, мягко подхватывая его руку, которой он собрался стянуть повязки с головы.
— Да? А я думал у разбойников…
Соображает. Ну и замечательно!
— Нет, они тебя бросили, а мы нашли. Ты в Непруге, в гостинице…
Несколько минут мы молчали, я склонилась над ним, всматриваясь в мутные глаза.
— Мне нравится твой голосок, терпеть не могу визгливых женщин! — доверчиво сообщил мне мужчина заплетающимся языком, видимо крепкое обезболивающее было во фляжке доктора.
Я откашлялась, немедленно отвечая:
— Я охрипла… в дороге простудилась, а так, голос у меня визгливый, — со всевозможной искренностью заверила я. Понимая, что он слишком низко оценил мои потуги говорить как девушка.
— Жаль… — прошептал мужчина
— А уж мне как… — усмехнулась я. Еще бы! Заново учиться нормально говорить, кому такого хочется? Я встала, что налить ему попить… но больной вдруг сильно разволновался и мне пришлось нестись бегом к подносу за вином и обратно.
— Тише, не вертись! Я понимаю, что больно, но скоро пройдет!
Прижав его руку к себе, иначе он начинал стонать и волноваться, кое-как налила ему вина в кружку.
— Выпей, доктор сказал, что будет легче!
Больной потер висок, как будто повязки вызвали у него головную боль и отвернулся.
Я отставила нетронутую кружку и вздохнула, оглядев комнату. Мне еще бинты надо выварить, да и хозяина постоялого двора надо бы расспросить о старом маге.
Но раненый не успокаивался:
— Зачем окна так плотно закрыли? Ничего не вижу!
Как сказать человеку, что он ослеп? И это навсегда…
— Доктор сказал… надо так, не волнуйся.
Мне вновь пришлось поймать его руку, потом вторую и, мягко удерживая, забрать его ладони в свои. Не знаю, что ему в этот момент казалось, но больной тотчас успокаивался и лежал тихо.
Усталость была такая, что я засыпала стоя — сутки как на ногах. Придвинув ногой, стоявший рядом стул, который доктор использовал под свой саквояж, не выпуская рук больного из своих, я села и облокотилась на одеяло. В камине мирно потрескивал огонь, за окнами свирепствовали ветер и дождь, зато здесь царили тепло, тишина и умиротворение.
Проснулась поздним утром, больной еще спал, я рядом, почти прижалась.
Мысленно пнув себя за беспечность, тихо поднялась и отступила от кровати.
Не проснулся. Я на цыпочках выскользнула за дверь, так как хотела пойти к хозяину и спросить о старом маге, но прямо у двери поймала ту «буйную» служанку с дровами. Показав на нашу комнату, отобрала ее ношу и тихо вошла. Больной спал, постанывая во сне. Я развела на углях огонь и поставила высохшие бинты кипятиться в котелке.
Та дамочка все же вошла за подносом. Недоуменно взглянув на нетронутые тарелки с едой, молча вышла, хлопнув дверью, и этим стуком все же разбудила бедолагу. Понимая, что теперь ничего не успею, я скорей развесила горячие бинты над огнем. И подошла к мужчине.
Меня некоторые моменты в уходе за раненым, конечно, смущали, главное, это не обнаруживать, демонстрируя равнодушие. Я принесла ночной горшок и, поймав его руку, молча дала потрогать крышку, чтобы он смог оценить расположение сосуда. Сам поймет.
Потом накинула не до конца высохший плащ с неприятным запахом мокрой овчины, подошла к двери и, обернувшись, предупредила:
— Я на пару часов, у меня дела… Зайдет служанка, скажешь ей, если что будет нужно. — Мужчина молчал. Я не стала задерживаться, напоследок оглядев комнату. Сумки свои из комнаты я предусмотрительно забрала — это Непруг, и этим все сказано. А на лестнице вновь встретила ту служанку, которая тут же поинтересовалась:
— А ваш пацан где? Вчера он был…
Недослушав, я пожала плечами:
— Братан-то? Он никому не отчитывается… — я с досадой отмахнулась, — ушел и все…
Служанка покачала головой и, раздраженно одернув фартук, продолжила путь наверх, при этом ворча: «Номер то один сняли, платить не хотят!»
Я проворчала в ответ:
— Тут отец один, а мы так… к нему заглядываем. — Та недоверчиво фыркнула и, миновав комнату с раненым, пошла по коридору, вальяжно покачивая бедрами.
Вспомнив кое о чем, я вновь ее окликнула:
— Он у