Раненые приходили в себя, поднимались и шли в дом. Скрыв слезы, я сказала:
— Дорогие гости, я прикажу подать вам ужин и лучшее вино из подвалов поместья.
Пропуская гостей внутрь, на порог вышли наши девочки.
Фиалочка очень волновалась о Райдере, но Оль увела ее.
Все оставили нас вдвоем.
Прощаться.
Кому возможно, я помогла, но самый пострадавший до сих пор не шевелился. Райдер так и лежал, распластавшись в луже собственной крови. Я склонилась над драконом:
— Райдер, ну попробуй обратиться в человека, я исцелю тебя, ну пожалуйста! — в сотый раз, как заклятие просила я.
Скрывая внутреннюю дрожь, я панически боялась, что уже ничем помочь ему не смогу. Но раз он в виде дракона, значит, жизнь еще теплится в нем… Я села на каменные плиты рядом, и положила его голову на свои колени. Страшная, огромная и грозная, зубастая, теперь она не казалась мне мерзкой. Скорее наоборот.
На меня обрушилось осознание, что я жуткая эгоистка и не готова без него жить. Вообще. Сердце разрывала боль потери. Слезы катились сами, не успевала вытирать. Хотелось громко взывать кому-то о справедливости, ну почему-у-у…
Дыхания не хватало. Сдерживая дыхание, чтобы не разрыдаться, тихо произнесла:
— Знаешь, поздно, но я поняла, что зря винила только тебя. Пока ты мне не рассказал о себе, я даже не пыталась узнать, кто ты и что из себя представляешь. А думала-то, что умная и все понимаю. Но как я поняла, ничего во мне нет, ни ума, ни доброты. Ничего… И поняла это поздно… — Я глотала слезы, которые текли и текли. Где-то недалеко приземлился сын и, обратившись в человека, издалека наблюдал за нами, не скрывая скорби… С минуту постояв, Андриэль ушел в дом. Мы остались с Райдером вдвоем.
Я обняла голову Райдера и нежно прижалась к нему щекой:
— Если бы можно все вернуть!.. Я бы все изменила. Все что происшедшее — моя вина. Моя гордыня. И сын сирота, и все остальное… Но теперь я люблю тебя, и просто боюсь… боюсь сказать об этом, мучая и тебя, и себя.
Целуя грубую щеку зверя, я попросила:
— Я прошу, умоляю, постарайся… Обернись. Я буду бороться за тебя до последнего вздоха! Райдер…
Миг его превращения взорвал меня изнутри ужасом!.. Что это⁈ Райдер мог меня услышать, а мог умереть и посмертно вернуть свое человеческое тело. Я схватилась за него жадными руками, пытаясь определить…
Живой! Какой счастье, он живой!
Проверка показала, что внутри ни одного целого органа. Настроилась на исцеление, но Райдер открыл глаза и взял меня за руку и тихо, но с надеждой прошептал:
— Подожди, это все неважно… Ты на самом деле любишь меня?
Крепко прижав к себе его голову, я вновь расплакалась.
Фиалочка
Лорма позвали, и сейчас он устраивал друзей в столовой, лично доставая из кладовой вина и закуски. Эльфы ждали возвращения Иол и остальных.
Оль беспокоилась о муже, и я вышла во двор вслед за ней.
Там ничего не изменилось.
Дрион добивал конченых негодяев, раненый дракон так и лежал на плитах. Кровь вокруг него подсохла, образовав черный ореол. Прижав голову дракона к себе, над ним убитая горем сидела сестра Лорма. Я тихо подошла сзади.
— Как Райдер? — Иол я знала недолго, но мне казалось, что в таком отчаянии она бывает не часто. — Ему можно помочь? Может…
— Ты ничего не можешь сделать, Фиалочка… я ничего не могу сделать, — заплакала Иол, нервно сжимая дрожащие руки. — Никто ничего не может сделать!
Я обернулась к подруге, но в глазах Оль я увидела то, что видела там очень редко. Это было поражение, смешанное с горем.
И когда все мы успели привязаться к этому ужасному дракону?
Андриэль еще не прилетел, и Оль увела меня с порога. Но едва мы вошли, к нам подступил Лорм, наконец обустроивший всех воинов.
Он поклонился Оль, и, не сводя с меня глаз, тихо произнес:
— Я давно хотел поговорить…
Ольюшка тут же сослалась на сына и убежала. Я немного взволнованно спросила:
— Как там гости?
Не представляю, что он хочет сказать. Да и сейчас не до этого.
Но Лорм на тему гостей не откликнулся, а заговорил совсем о другом:
— Затянул с этим, мне давно надо было признаться в своем эгоизме! Но я не хотел терять тебе. Я знаю, как ты любишь детей, но вопреки всему настоял на браке.
Повисло непонятное молчание.
— У нас не может быть детей? — тихо уточнила я.
Что-то такое подозревала, ни разу в жизни не встречала эльфа полукровку.
Лорм печально покачал головой.
— Нет, не может… Я много скверного допустил в отношении тебя…
— Ладно, потом расскажешь, что и почему. В любом случае, заведем себе еще одну Радость, — мягко отозвалась я, хотя сердце внутри больно сжалось. Но что делать, наверно в этой жизни нельзя иметь все.
Лорм с горечью произнес:
— Я обрек тебя на такое, не спас в горах, бросил на произвол дракона… а ты обидеть меня боишься.
После его сбивчивых пояснений, я почувствовала, словно неподъемный груз спал с моих плеч. Ох, уж этот Лорм с его эльфийской щепетильностью, чуть с ума меня не свел!
Я искренне рассмеялась:
— Ну, если ты так этого хочешь, я тебя обижу, конечно. Но что от этого изменится? А пока надо жить и радоваться. Посмотри на Иол, вот уже где ничем не поможешь.
Лорм грустно покачал головой, нежно поймав мои ладони в свои.
— Не думал, что когда-нибудь скажу подобное, но я не хочу, чтобы дракон умер. Я к нему даже привык.
— Я тоже…
Лорма вновь позвали к гостям, что было неплохо, иначе он меня не отпустил, всячески выражая свою нежность. А я пошла к Оль, чтобы помочь ей с малышами.
Видимо надо очень ценить подобные моменты, так как своих детей не предвидится. В прочем, так ли это ужасно? Я тяжело вздохнула. В этом мире множество сирот, всегда можно осчастливить несчастного малыша, став ему или ей родителями. Думаю, Лорм со мной согласится.
Эпилог
Фиалочка
Едва живого Райдера под присмотром Иол перенесли в столовую. И уложили в кресло-качалку, так как он категорически заявил, что пока в замке такое веселье в кровать не ляжет.
Его появление в столовой не вызвало радости у эльфов.