Меня жутко мутило, так что рот открывать было опасно.
Бренн, который, исполняя приказ Игнира, привел сюда, одарил нас ничего не значащей вежливой улыбкой и двинулся к выходу.
Дик ему вслед прокричал:
— А когда уберем, нам можно будет пойти на море искупаться? Мне кажется, что душа отмыться от всего этого нам не хватит…
— Нет, — также вежливо улыбаясь, ответил молодой директор.
Дик гневно передернул плечами и недовольно зыркнул на Бренна, а когда дверь закрылась, дракончик прошептал:
— Выслуживается, гад! Ну какая ему разница, купаемся мы на море или в пещере?
— Да это не он, а Игнир лютует, — пробормотал я, медленно выдыхая.
— А я о чем говорю, — Дик с возмущением взглянул на меня.
Тогда мы еще не знали, что к морю подступиться нельзя, все пространство над замком и над всем островом укрыто непробиваемым прозрачным магическим куполом. Так что мы все равно были в клетке, только на этот раз она была гораздо больше. А память услужливо преподносила забытое…
В горе всегда было холодно, даже если на улице жарко. Ну, а если дождь, то и вовсе невыносимо дуло из каждой щели. Дик лениво перевернулся, поворачивая к шарику с огнем замерзшую спину. Айонель сонно махнула рукой, и у наших ног появился второй источник тепла.
— Спасибо, — прошептал я.
— Это не поможет, — проворчал Дик, поднимаясь, — все равно спать холодно… Сейчас бы в горячий источник…
Пятые сутки шел дождь, все пронизано сыростью так, что иногда казалось — мы ее не только вдыхаем, но и выдыхаем. Все, что находилось за центральным двором, выложенным камнем, превратилось в тяжелую вязкую грязь. Ученики и слуги промокли насквозь и дрожали постоянно, так как обогреться и высохнуть было негде. Серые пятна плесени на наших стенах разрастались на глазах.
Под барабанный рокот дождя занятия проходили в сырых каменных помещениях или даже на улице, но ученикам даже укрыться щитом не позволяли. Многие, как правило, люди, сильно кашляли, но целители на помощь не спешили, дожидаясь приказа равнодушного Игнира.
Я поднялся и предложил, увы, не представляя, к чему это приведет:
— А давайте сейчас пойдем к Калиновне? До занятий два часа, а у нее там очаг большой, принесем дров, попьем горячий чай, согреемся и ей поможем, а? Ей же тяжело готовить на семь десятков учеников…
— Семь десятков? Это если без охраны, учителей и слуг и директора. Интересно, его кормят тем же, что и нас? — усмехнулась Айонель, медленно натягивая на себя непросохшую накидку и фартук.
— Ха-ха, не смеши меня, — желчно отозвался Дик, крутясь над огоньком в попытке просушить свою одежду, — в жизни не поверю, что Игнира одной кашей кормят, пусть и с мясом. Хотя каши у Калиновны хорошие, как дома… И мясо она не жалеет!
Мы с Айонель, скрыв улыбки, переглянулись, Дик, во всем сугубо практичный, как и положено дракону, о пустом не рассуждал.
Тогда нам казалось, что добрая Калиновна будет с нами всегда… Но, увы, в тот же день ее застали за подкормкой голодных учеников. Нас отправили отбывать наказание, а ее выставили вон.
Тогда ко всем проблемам добавился голод.
В общей сложности, мы провели в академии больше шести лет. Эти годы заставили понять одно: как же трудно и тягостно жить там, где скромность является предметом насмешек, вера в добро — считается отсталостью от жизни, а стыдливость — неуверенностью в себе.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если вынуть сердце драконницы и прочитать над ним заклинание, то оно станет кристаллом, которым можно, не прикасаясь, убить любого дракона. Оно дает силы стать сильнее и править миром.
Рукопись о всесильном сердце драконницы
Настоящее время, пыточная после использования ментального допроса.
Айонель
Когда же это кончится?! И никто не поможет, ни папа, ни мама не знают о моем пребывании здесь... Слезы уже кончились, только веки казались тяжелыми, словно каменными, в горле першило.
Игнир развернулся и ушел, чувствуя себя победителем. Что на самом деле замечательно, пусть чувствует, что угодно, только не трогает нас! Но сил снять с себя оцепенение от чар допроса у меня не было.
Вдруг где-то рядом что-то загрохотало. У стены до потолка стоял стеллаж с какими-то сосудами. Я догадалась, что в темноте зацепили именно его.
Дик, а это был он, кое-как разжег в камине погасший огонь. Магия у него еще не проявилась, но некие крошечные всплески присутствовали. Комната быстро наполнилась тусклыми отсветами. Наконец, осмотревшись, он подлетел ко мне.
— Айонка, ты жива? — шепотом спросил Дик, нервно меня осматривая.
— Нет, — с трудом прошептала я, застыв в позе, в которой меня допрашивал Игнир.
Дик присвистнул.
—У тебя появилась седая прядь…
— Это хорошо, всегда хотела быть блондинкой, — прошептала я, бессильно опускаясь на пол. Прядь завтра исчезнет, но мне надо как-то пережить это «сегодня». Дик сжал кулаки, но тут же, опомнившись, кинулся ко мне, помогая подняться:
— Я убью его, Айонка, вот увидишь! Убью!
— Ладно тебе… не ворчи. — Все позади, я все выдержала, мы все целы! От облегчения я согнулась, восстанавливая дыхание. — Все будет хорошо. Надеюсь…
— Держись… — сказал Дик и подхватил меня на руки.
Вдруг, словно туман, из-под земли появился Игнир.
— Студентка идет сама. Разврат будете устраивать после свадьбы! — резко приказал хозяин. Чтобы не усугублять положение, я дала знак Дику опустить меня. Ноги подкашивались, но подняла голову и посмотрела в глаза Игниру, передавая взглядом всю ненависть.
— Вот так куда лучше, студенты… — весело отозвался Игнир, удовлетворенный моим бессилием. — Я сообщу вашему руководителю, что вы отбыли наказание, а пока… позовите мне Бренна.
Дик сделал вид, что не услышал приказа позвать директора, я опустила голову, уже не протестуя. Он ведь мог на самом деле нас крепко наказать за воровство мяса. А он просто расспросил, пусть и используя смертельно опасную магию… Для Игнира это чрезвычайно милосердно.
Навалилась апатия. Я медленно двигалась к выходу и только благодаря поддержке Дика. Едва за нами закрылась дверь, он вновь подхватил меня на руки.
— Где Лео? — тихо спросила я. Мы старались по одному не ходить, вызывая своей сплоченностью зависть у остальных студентов. И только редкие друзья, типа Динки, впускались в наш круг.
— Игнир отправил его чистить клетки… насильно… —