Толпа старшекурсников высыпала во двор, радостно ожидая наказание провинившихся.
Однако Игнир и слова не сказал тем, кто сейчас оказался во дворе, а не на уроке.
Мы на подобную несправедливость уже и внимания не обращали. Давно. И это сильно задевало наших заклятых «друзей»: Финига, Рейвика и Захра, которые не упускали возможности нас зацепить. Еще их очень раздражало, что мы не сгибались под наказаниями и не льстили учителям в расчете на снисхождение, как остальные ученики факультета боевой магии. (Остальные слепо вторили трем лучшим ученикам старшего уровня и преследовали нас в угоду сильнейшим).
Игнир жестом приказал нам идти к входу в подземелье, где были пыточные, сам пошел впереди. С тоской переглянувшись, мы пошагали за ним.
Когда мы приблизились к толпе у входа, Рейвик незаметно кинул гниловую ловушку под ноги Лео. Заметив этот маневр, я ударила по заклинанию огнем, вызвав небольшой взрыв, мгновенно отбив атаку. Рейвик едва успел выставить щит, спасаясь от собственного заклинания.
Игнир, как всегда, заметил только мой ответ. Резко остановившись, он обернулся и холодно спросил:
— Цеплять слабых — это так вы понимаете обещание больше не нарушать правил, Айонель?
Я сурово посмотрела в глаза Игниру и равнодушно промолчала. Все равно ему ничего не доказать, первое, что здесь «лечили» у учеников, это чувство справедливости. Такого понятия как «правосудие» и «правда» в этой академии просто не существует.
Рейвик насупился, услышав нелестную оценку своим силам, но протестовать не посмел, можно ведь и наказание схлопотать. Ему ничего не оставалось, как провожать нас злым взглядом.
Едва Игнир скрылся в темном проходе, растолкав зевак-старшекурсников, вперед вылезла темноволосая Динка. Динаниэль с двумя тонкими косичками, остроухая смуглая эльфийка с островов. Моя единственная подруга в этой школе. Что-то быстро сунув мне в руку, она поспешно отступила и, закусив губу, осталась в толпе наблюдать за наказанием непокорных.
Мы шагнули в темный проем спуска к подземелью. В темноте я почти не видела, и что в ее записке посмотреть не могла, так что молча сунула ее в карман фартука и пошла за всеми.
Игнир указал на одну из каменных дверей, ведущих к разным частям подземелья, жестом приказывая двигаться туда за ним.
За время пребывания в этой школе мы уже тысячу раз отбывали здесь наказание, счищая кровь и внутренности с каменных стен. Что ни говори, насчет наказаний и всего, что наносило боль ученикам, здесь были весьма изобретательны! Хоть я физически и не страдала, но мне хватало вида, как под плетками во дворе мучились мои друзья.
Лео, зная, что хозяин прекрасно его слышит, негромко проворчал:
— Чего вы постоянно достаете местных придурков, учились бы спокойно себе, и все.
— Что, эльфенок, испугался? — радостно начал старую песню Дик.
Шагая по темному коридору, я дернула будущего дракона за руку и едва слышно прошептала:
— Не вовремя! Сам не понимаешь?
Дик фыркнул.
— Понимаю… А чего он начинает поучать? Предатель! Эльф — Трусливые уши!
Ругаясь, при этом мои друзья незаметно переглядывались, подавая друг другу какие-то знаки. Да и их беседа совсем не смахивала на типичную ссору! Чтобы Лео кого-то пытался остановить? Да никогда! Он такой же заводила, как Дик, если не хуже, только болтает меньше.
Мы миновали уже второй коридор и приблизились к месту наказания. Еще поворот, и вот она, «милая любимая»… НЕНАВИЖУ!
От запаха пыточной скрутило живот… Так пахли страх и боль, кровь и испражнения.
Поймав очередной взгляд эльфа, я в буквальном смысле споткнулась.
Лео жестами обозначал позиции, кто откуда будет набрасываться на Игнира… Дик деловито кивал, соглашаясь с тактикой Лео.
Они что, на Игнира напасть задумали? Вот олухи-то! Ему только повод дай для смертоубийства!!
Я подавила судорожный вздох, склонила голову в сторону мальчишек и едва слышно прошептала:
— Не вздумайте!!
— Тсс… это наши игры, девочка! — властным шепотом прервал меня Дик.
Ваши игры, говоришь?! Стиснув зубы, я в гневе махнула рукой, парализовав Дика и Лео прямо перед поворотом.
— Как благоразумно. Иногда вы меня удивляете своей зрелостью, Айонель, — не оборачиваясь и не меня темп, насмешливо отозвался хозяин.
— Трепещу от радости, в виду этого факта, хозяин, — раздраженно прорычала я. — Давайте договоримся: я исполняю, что вы давно хотите, а вы отпускаете их целыми и без наказания!
— В том ли вы положении, чтобы ставить мне условия? — криво усмехнувшись, надменно отозвался он.
— Я до этого никогда не соглашалась на ментальный допрос. Но, если вы их отпустите, я сдержу обещание, и позволю вам использовать чары допроса.
Игнир презрительно усмехнулся, демонстрируя, как он мне «верит».
— Я дочь эльфийки и говорю правду! — вспыхнула я, стиснув руки в кулаки.
Без моего позволения его чары допроса не работали, однако, я согласна на все. Несмотря на внешнее спокойствие Игнира, он этот случай с мясом просто так не оставит, и обычным отмыванием внутренностей или плетями мы не расплатимся. Просто Игнир любит помучить учеников ожиданием наказания.
— Ладно, смотри, не пожалей, «дочь эльфийки», чья клятва больше напоминает косвенную ложь, — ядовито заметил хозяин проклятого заведения.
Я понимала, что творю, отдавая себя ему в руки, что Игнир может узнать у меня и воспользоваться этим, но… В этот момент я не могла позволить ему терзать моих друзей, ни на дыбе, ни под кнутами, нигде! Не могла. Это выше моих сил.
Я остановилась и тихо произнесла:
— Согласна. Но их вы отпустите! И дадите обещание.
Игнир насмешливо хмыкнул, распахнул дубовую дверь — учтиво и от этого еще более омерзительно, пригласил в «пыточную». Я стиснула зубы, шагнула вперед, но своего ужаса не показала.
Упрямо остановилась посредине этой огромной каменной залы, без окон и второго выхода. На стенах висели инструменты, о предназначении большинства которых я могла только с содроганием догадываться. В камине потрескивали дрова, но ни тепла, ни связанного с огнем уюта здесь не было.
Высокий черноволосый хозяин пыточной встряхнул свой серый плащ, кинул его на длинную лавку, стоявшую у стены и, присев на корточки, поворошил кочергой затухшие поленья.
Я не сводила с него напряженного взгляда, удивляясь тому, что кто-то снимает плащ в столь холодном месте. Мое дыхание давно превратилось в пар.
В академии вообще с теплом было туго. Выдолбленные в горе многочисленные ходы, обширные и разветвленные, больше походили на каменный муравейник, чем на самый плохонький и убогий замок. Не