Плохо помню, как оказываюсь в горизонтальном положении, как иду на танцпол. Двигаюсь напролом. Танцующая пара? Отталкиваю с пути! Мужчина что-то пытается возразить, но охранник, идущий за мной, быстро его усмиряет.
Я прокладываю себе путь, как ледокол. Люди отскакивают с дороги, а если не успевают летят в стороны. Постепенно до всех доходит, что сейчас будет жарко и лучше убраться подальше.
Только одна Анастасия как будто не слышит и не видит ничего, кроме мужика, с которым танцует. Ее пальцы гладят его плечу. Я воображаю, как переломаю их все один за другим. Пусть она лучше будет вовсе без рук, чем коснется еще хоть раз другого.
Подхожу к ним со спины Анастасии. Она пока меня не видит. Я хватаю ее за локоть и дергаю на себя.
— Ай! — вскрикивает девчонка и падает спиной мне на грудь.
Свободной рукой обхватываю ее талию и оттаскиваю прочь от мужика. Все, нагулялась.
— Эй, вы что себе позволяете? — мужик тянется к моей Анастасии. Нет, он точно возомнил себя вечным.
Не видел его раньше в своем городе. Приезжий? Сейчас познакомлю его с нашими порядками.
Киваю охраннику. Тот хватает мужика за руку и заламывает ее за спину.
— Вызовите полицию! — кричит он. Вроде мужик, а визжит как баба.
Идиот, еще не понял, что никто здесь и пальцем не пошевелит, пока я не прикажу. Какая полиция? Да они все подо мной ходят.
Гости ресторана и работники отворачиваются, усиленно делая вид, что ничего особенного не происходит.
Я направляюсь к запасному выходу, таща девчонку за собой. Она поначалу упирается, а потом сдается, идет покорно, понурив голову. За нами следует охранник с мужиком.
Запасной выход ведет в подворотню за рестораном. Здесь светло и чисто. Заведение все-таки высшего класса, у них даже на заднем дворе все обустроено.
Стаскиваю девчонку с крыльца. Она всхлипывает, но идет. Хватаю ее за плечи, разворачиваю к себе лицом и встряхиваю.
Хочу преподать ей урок, но тут мужик снова подает голос:
— Девушка имеет право выбирать, с кем ей провести вечер.
— Она уже выбрала, — говорю, глядя Анастасии в глаза. — Не так ли?
Она судорожно кивает. Уж не знаю, что она видит в моем лице, но ей хватает ума понять – сейчас не время проявлять характер.
— И кого же ты выбрала? — спрашиваю вкрадчиво.
— Вас, Раиль Баширович, — шепчет она и снова всхлипывает.
Умница. Может же, когда хочет. Жаль, поздно. Я слишком зол, чтобы все спустить на тормозах.
Разобравшись с девчонкой, поворачиваюсь к мужику.
— Небольшой урок, чтобы усвоил, что мое трогать нельзя, — говорю и снова киваю охраннику.
За этим следует удар мужику в живот. Тот сгибает пополам, хватая воздух открытым ртом. Охранник бьет еще, на этот раз в челюсть. У него крепкие кулаки и поставленный удар – каждый точно в цель.
— Не надо! — Анастасия хватает меня за предплечье. — Я все поняла. Это я виновата, я!
— Пора тебе понять, что каждое твое действие имеет последствие. И не только для тебя. То, что произошло – твоя вина, верно. Но ответит за нее он, — объясняю спокойно.
Мужик падает на землю, и охранник пинает его под ребра, после чего смотрит вопросительно на меня. В глазах охранника вопрос – как далеко он должен зайти?
Я морщусь. Да пусть себе живет. Сломанные ребра, пара выбитых зубов, отбитые почки – должен усвоить урок.
Переступаю через мужика на земле, чтобы вернуться обратно в ресторан. Анастасию веду за собой, не отпуская ни на миг.
Мы проходим через зал к главному выходу. Там уже ждет машина, заталкиваю девушку на заднее сиденье и сам сажусь напротив нее.
Анастасия забивается в угол. Смотрю на нее. Я все еще чертовски зол.
— Почему ты недовольна всем, что я делаю для тебя? — спрашиваю.
— Потому что ты делаешь это для себя, — выплевывает она. — Мне твоего ничего не надо.
— Значит, совсем ничего? — ярость клокочет внутри, опаляя сердце и мозги.
Резко подаюсь к девчонке. Она вскрикивает от испуга, но деваться ей некуда. Двери машины заблокированы, мы уже мчимся по улицам города. Еще немного – и будем дома.
Я хватаюсь за бретельку ее платья и дергаю на себя. Слышится треск, ткань рвется.
— Что ты делаешь? Пусти! — девчонка отбивается, машет руками, но я легко отвожу их в стороны. Мне ее удары, что слону дробина, даже не чувствую.
Под ее крики и жалкие попытки сопротивления срываю с нее платье. Анастасия в ужасе прикрывается руками. В широко распахнутых глазах страх насилия. Думает я ее прямо здесь и сейчас… И хотя злость возбуждает, сейчас я больше хочу ее проучить, чем поиметь.
Под платьем у нее простой хлопковый бюстгальтер и трусики. Белье куплено не мной, выдано еще в интернате. Повезло ей. Снова.
А вот туфли от меня. Наклоняюсь и стаскиваю их по одной с ее ножек. Ничего моего ей, значит, не надо. Отлично, пусть снимает. Я как раз заканчиваю, когда машина въезжает в ворота.
— Останови здесь, — приказываю водителю по внутренней связи.
От ворот до дома метров тридцать по хорошо освещенной территории. Самое то.
Открываю дверь и выхожу. Анастасия немного расслабляется, осознав, что насиловать ее прямо сейчас не будут. Я же наклоняюсь, хватаю ее за руку и тяну из машины.
— Но на мне ничего нет! — возмущается она.
— На тебе нет ничего моего, — поправляю ее. — Как ты и хотела.
Она икает от неожиданности, а затем переводит взгляд с меня на дом, прикидывая расстояние до него. Постепенно до нее доходит, что ей идти туда в одном белье. На улице тепло, не замерзнет. Зато наконец-то поймет, что злить меня плохая затея.
Дрожа всем телом, она делает первый шаг. Обхватывает себя руками, чтобы хоть как-то прикрыться. Охранники, водитель – все отворачиваются, никто не смотрит на девушку. Правильно. Им же хуже будет. Смотреть на нее имею право только я.
Анастасия опускает голову и быстро-быстро идет к дому. Тонкая, ладная, одни стройные ноги чего стоят. При взгляде на нее меня аж трясет. Мне мало только смотреть, хочу обладать. Трогать ее, брать снова и снова, чтобы стонала и выкрикивала мое имя до охрипшего горла. Это уже не страсть, а какое-то помешательство.
Анастасия взбегает по ступеням крыльца и скрывается в доме. Первый из трех дней, что она у меня выторговала, заканчивается тем, что я едва не приказал убить из-за нее человека. Что дальше?
Ася
Какое счастье, что я ношу свое белье! Никогда я еще так не радовалась такому простому факту. Будь на мне трусики, купленные Раилем, он бы и их сорвал. Ни секунды в этом не сомневаюсь.
Он же ненормальный! Псих! Заставил меня пройтись в одном белье на глазах у всех подчиненных. А среди них, между прочим, полно мужчин. Куда подевалось его чувство собственничества?
Впрочем, мне без разницы, что там творится в его больных мозгах. Куда больше меня волнуют собственные эмоции. Такого унижения я никогда не испытывала! А я, между прочим, выросла в интернате, где нежным фиалкам не место.
Но моя оскорбительная прогулка далеко не самое худшее. Перед глазами стоит тот мужчина, с которым я танцевала, а точнее то кровавое месиво, что от него осталось.
Я ведь даже имени его не успела узнать, а его чуть не убили из-за меня. Да-да, именно убили, я видела, что Раиль передумал в последний момент. До последнего не хотела верить, что он способен на такое.
Меня мучает совесть, буквально пожирает изнутри. Прав Раиль – это моя вина. Я должна была понимать, что играть с таким, как он, опасно. До этого вечера я все еще не до конца осознала, в какую передрягу угодила и насколько все серьезно. Такое свойство психики – преуменьшать значимость проблемы, с которой не можешь справиться. Защитная реакция организма. Она-то меня и подвела.
Добежав до своей спальни, я захлопываю дверь, но это такая ненадежная преграда. В любой момент сюда может войти он и делать со мной, что пожелает. Достаточно ли он меня наказал сегодня или считает, что я еще не усвоила урок?