– Наверное, – пожимаю плечами. – Только тут ничего нет. Только микроволновка, – киваю на маленькую печку, в которой иногда разогреваю себе еду.
– Ошибаешься, Гусева, – отрезает Плехов, называя меня девичьей фамилией. – Я тут подсуетился. Жратвы заказал в ресторане. Сейчас ужинать будем, – заявляет нахально. Достает из холодильника одноразовые судочки с мясом, овощами и салатом.
Со смесью ужаса и восхищения наблюдаю, как большой крепкий мужчина хлопочет на маленькой кухне. Как он тут только помещается, если флигель перестраивали только под меня одну? Но Олег с грацией дрессированного слона совершенно спокойно движется по кухне. Ничего не задевает, ничего не рушит.
– Я набрался некоторого хамства, – усмехается он, как мальчишка. – Знаю, что заругаешь. Но подумал, что тебе тоже расслабиться надо, – достает из шкафчика бутылку Кьянти.
– Ты обалдел! – вскрикиваю как раненая.
– Может быть, – соглашается он в своей невозможной манере. – Но вроде тебе нравилось… Тогда, – добавляет глухо. – Не гони меня, – нависает надо мной грозной тенью. – Мы с тобой не враги. И я тебе не изменял. Это точно.
– А-а… – хочу привести самый бронебойный довод, рушащий любые извинения и клятвы в верности.
– Помолчи, – прикладывает Олег указательный палец к моим губам. – Помолчи, девочка, – нежно очерчивает мой рот. И меня пробирает до костей. Аж электрические заряды бьют. И низ живота начинает ныть от желания.
– Олег… – заикаясь, только и могу вымолвить.
– Давай поужинаем, выпьем. А разговоры оставим на потом, – крякает Плехов и неожиданно целует меня в макушку.
– Просто поужинаем, – иду на попятный. – Ты за рулем. Мне рано вставать…
– Хорошо, – соглашается он с легкостью, будто на это и был весь расчет. Накладывает в тарелки шашлык, запеченные овощи, выставляет на стол плошки с соленьями и рулетики из баклажан.
– Ты сюда заказал доставку? – уточняю на всякий случай. Тяну носом и с ума схожу от аромата жареного мяса.
– Сам съездил, – передергивает он плечами. – Делов-то!
– И вернулся? – спрашиваю и натыкаюсь на темный взгляд.
– Вернулся, – кивает Олег. И вкладывает в простое слово еще один смысл.
«Ко мне вернулся? Но я не просила! И не простила!» – задыхаюсь в панике.
– Ешь давай, – садится напротив Плехов. – Что-то я проголодался. Балду гонял, а есть все равно хочется. А ты работала… И почему акушерство, Лен? Ты же хирургом хотела стать.
– Да я им и стала, – отрезаю кусок мяса. – Потом переучилась. Понимаешь, мы приходим в этот мир… И это уже само по себе таинство. Акт любви не всегда заканчивается зачатием. Кому-то дано, а кому-то нет.
– Ну да, – рыкает Плехов. – Мы с тобой трахались как кролики, а залетела ты от Валдаева. Так, что ли? – поморщившись, бросает небрежно.
– Так, – цежу я. – Мы с тобой занимались любовью, – делаю ударение на последнем слове. – Никогда не предохранялись. Просто не заморачивались. А залетела от тебя Оксана. Так понятней? – вскидываюсь раздраженно. – Доедай и уходи, – выпаливаю резко.
– Хорошо, – вновь обретает спокойствие Плехов. – Понятно. Ты считаешь, что дети – дар божий. А как же ЭКО?
– Тоже дар, – улыбаюсь я светски. – Ты не представляешь, скольким людям помогло. И тоже лотерея. Эмбрионы могут не прижиться. Или из трех жизнеспособным окажется один. Тоже таинство, – добавляю глухо.
– Знаешь, я тоже сдавал. Больше десяти лет назад. Перед тем как за ленточку ехать, вдруг осенило. А вдруг со мной что-то случится, хоть родакам счастье…
– Так у тебя дети есть, – пожимаю плечами. – Зачем еще?
– Мои не любят Сашку, – сокрушенно признается Олег. – Он как козел отпущения. Даже ты наехала, – бросает он с обидой в голосе. – А Сашка – он нормальный. Хороший пацан. Правильный. Как я по молодости…
– От осинки не родятся апельсинки, – поднимаюсь из-за стола. – Спасибо, но тебе лучше уйти, – подхожу к окну. Заламываю пальцы, стараясь не расплакаться. И неожиданно понимаю простую до боли истину. Надо брать детей и уезжать куда подальше. В Москву, наверное.
Слишком дорого обходится мне общение с Олегом. До сих пор болит душа, и сердце рвется на части от той давней, никуда не девшейся обиды. Олег меня предал. Все. Точка. Какие могут быть еще разговоры?
– Если у детей любовь, то не стоит им мешать, – слышится над ухом хриплый голос Плехова.
Вздрагиваю от неожиданности. Разворачиваюсь круто. Тычу пальцем в широкую генеральскую грудь и заявляю резко.
– Там нет никакой любви. Там только дурость от безделья!
– Поясни! – схватив меня за плечи, приказывает Олег.
Генерал хренов на мою голову!
– У меня тихие спокойные девочки, – выговариваю я, смотря в упор на Плехова. – Понимаешь?
– Ну да, – тянет он как двоечник. – А мой сын…
– С твоим сыном они научились курить и ругаться матом, – выкрикиваю запальчиво. – И я категорически против общения. Так и сказала твоему Саше.
– Ты уверена? – басит над ухом Плехов. – А я думал…
И наклоняется ко мне с поцелуем.
– Отвали! – отталкиваю его. – Иди домой, Олег. Тебя дети ждут, – роняю устало.
– А твои с кем? – интересуется он насмешливо. – А то пока ты тут в благородного доктора играешь, они там курят и матерятся.
– Они поели, позанимались английским и музыкой и легли спать, – выдыхаю устало. Пытаюсь высвободиться из крепкого захвата, но Олег не отпускает.
– У тебя все под контролем? – саркастически выгибает бровь.
– Да, – холодной стервой замираю в руках. Даже смотрю отстраненно.
Этому фокусу давным-давно меня научил Альберт. Иногда проще сделать вид, что тебе все равно, чем пытаться доказывать и вырываться.
– Хорошо, – опускает руки Олег. – Я сейчас уеду. Не получается у нас с тобой мирно поговорить…
Отступает в сторону, а я, утирая слезы, всматриваюсь в недовольное лицо Плехова. Вижу, как его колбасит, но и мне не легче.
– А знаешь… – в полшага он оказывается рядом. – Что бы ты там не говорила, как бы не восхищалась своим Альбертом, ты до сих пор любишь меня. Иначе бы так не реагировала. Относилась бы как к пустому месту, а ты…
– Что я? – безвольно вскидываю подбородок.
– Ты дергаешься, Ленка, – сильные мужские пальцы бегут по моему предплечью, заставляя дрожать всем телом. – Ты до сих пор меня простить не можешь. Не отпустишь никак обиду. Тебе же до сих пор больно, девочка. Ты любишь меня, – выносит вердикт Плехов и прижимает меня к стене. Убирает назад пряди волос и впивается в губы злым поцелуем, заставляющим мое сердце биться быстрее. – Ты моя, – задирает на мне майку.
И мое тело предает меня. Сдается, стоит только Олегу коснуться моей голой спины. Тело помнит, как было хорошо. Помнит то счастье, разбившееся вдребезги, и снова стремится к нему, хотя ум против.
– Олег, – шепчу, отстраняясь. – У нас нет шансов… Пожалуйста.
– Есть, если ты дашь, – рычит он и, подхватив меня на руки, несет в комнату.
Глава 22
Эта ночь… Незаконная, полная противоречий, всплесков эндорфинов и обид, и все равно безумная. Сколько лет я мечтал… Даже не надеялся.
Валялся на мерзлом грунте или в песках… И представлял.
Но в жизни все оказалось круче. Ярче. Острее. Фантастически.
Стягиваю с Ленки майку. Накрываю губами манящие розовые соски. Твердые, как горошинки.
«Ты тоже хочешь, девочка», – проскальзывает в башке шальная мысль. Теряя остатки ума и терпения, целую любимую. Прокладываю дорожку из поцелуев по шее к ключице и снова возвращаюсь к груди.
Забыв человеческие слова, рычу как медведь. Жадно хватаю губами соски и спускаюсь ниже. Встав на колени около дивана, целую живот, обвожу языком пупок. Снимаю с Ленки штаны вместе с кружевными трусиками. Утыкаюсь лицом в гладко выбритый треугольник. Хочу поцеловать и там, но Лена стискивает мою башку ладошками и тянет наверх.
– Олег… – выдыхает хрипло.
– Я здесь, – нависаю над любимой. Стаскиваю свитер, а проворные Ленкины пальчики уже тянутся к пряжке ремня.