Питер прищурился и сделал шаг к двери.
– Постарайся больше не позорить себя. И меня.
Я села прямо.
– Так это я тебя позорю? Это я флиртую на глазах у наших друзей и всего Лондона? Ты, по крайней мере, мог бы встречаться с любовницей за закрытыми дверями, как подобает джентльмену. Или тебе настолько трудно скрывать свою истинную натуру?
– Не пытайся притворяться, будто тебе не все равно, Нэн, – насмешливо возразил Питер. – Никто не поверит, что у Ледяной Королевы, у этого Каменного Сердца, есть хоть какие-то чувства.
Да, есть! И я уже привязалась к мысли, что влюблена в него. Как это несправедливо – назвать меня Каменным Сердцем! Это имя я дала своей сестре Юнити из-за ее нацистских пристрастий. Но услышать его в свой адрес, да еще от Прода… Пока я раздумывала, не швырнуть ли в него лампу, он повернулся ко мне спиной и направился к двери.
– Ты ублюдок, – на глазах закипели сердитые слезы, а руки сжались в кулаки. – Ты бросаешь меня здесь ради нее.
Питер медленно повернулся.
– Назови хотя бы одну причину, по которой я должен остаться.
– Ты мой муж. Я твоя жена. У нас есть долг друг перед другом.
– Этого недостаточно.
Я заскрежетала зубами, стараясь не разразиться гневной тирадой. Но слова, долгое время запертые в моей душе, вырвались наружу. Слова, которые я хранила только для себя. Слова, которые я кричала каждый месяц, обнаруживая, что надежды тщетны.
– Я хочу ребенка.
– Проблема не во мне, – заявил Питер, стукнув себя в грудь.
Как надменно он это произнес! Интересно, почему он так уверен?
– Ты определенно не соответствуешь ничьим представлениям об идеальном отце. И все же я не могу зачать одна.
Мой голос дрогнул. Мне стало стыдно за то, что я открыла перед ним свои необузданные эмоции.
– Тогда задирай юбку.
Он приблизился. Руки у него были сжаты в кулаки, как и мои.
– Что? – я задохнулась.
– Ты же хочешь ребенка, – произнес он тихо и сердито, теребя пряжку своего ремня. – Задирай свою чертову юбку.
Я помотала головой, поджав под себя ноги. Казалось, мою грудь придавили булыжником.
– Нет, только не так.
– Тогда вообще никак.
Питер бросился вон из комнаты, а я осталась плакать в подушку. О, как я хотела бы переписать историю своей жизни!
Сбежать.
Сбежать от Лондона. От Прода. От неудач.
Оставить все это позади… Даже мое детство, полное соперничества, обид, разногласий, когда я чего-то желала, но никогда не получала, – даже оно и близко не походило на тот ад, в котором я оказалась сейчас!
Дорогой Марк!
Я тоскую по дням нашей юности, когда мы собирались в Свайнбруке и доводили Па до безумия. Из всех наших друзей он больше всего любил тебя, потому что ты рано вставал и отправлялся с ним на охоту. Всякий раз, снимая крышку с серебряного блюда за завтраком, я слышу голос Па, который говорит тебе, что на завтрак – мозги. О, как мы тогда хохотали!
Здесь, в Свайнбруке, мы с сестрами и братом, а также с няней Блор постоянно затевали разные шалости. Я так скучаю по тем временам! Особенно когда прохожу по комнатам и вижу старый шкаф, в котором мы устраивали девичники.
Скоро я вернусь в Роуз-коттедж. Пэм снова уедет за город, где управляет фермой Брайана Гиннесса. Правда, она подумывает об отставке. Лично я сделала бы это сто лет назад. Не могу себе даже представить, насколько это неловко – ухаживать за животными Брайана, когда наша сестра бросила его.
Джессика неохотно готовится к своему дебюту, и бедная Дебора останется совсем одна. Она будет предоставлена самой себе – если только Ма не позволит ей следовать за Джессикой по пятам.
Тома нет, он занят тем, чем обычно занимаются молодые люди. Для меня это тайна за семью печатями.
Юнити остается в Германии – стоит ли удивляться? Ничто не способно оторвать ее от любимого фюрера. Скажу тебе, Марк, очень странную вещь. Прошлой зимой, ненадолго приехав домой, она привезла портрет Гитлера с автографом и поставила на свой ночной столик. Несомненно, она целовала его каждую ночь перед сном. Я с трудом преодолела сильное искушение украсть портрет и спалить в камине.
Диана часто навещает Юнити в Германии и якшается с окружением Гитлера, чтобы продвинуть Мосли. Не понимаю – неужели им не противно? Юнити постоянно просит меня приехать и познакомиться с ее усатым «очаровательным» фашистом. Я вынуждена изображать восторг по поводу будущего визита, хотя предпочла бы сжечь бумагу, на которой писала тот ответ. На прошлой неделе я отправила Юнити письмо, к которому приложила карикатуру на нее. Костяная голова. Каменное сердце. Как думаешь, я слишком резка? Ну просто не смогла сдержаться.
К счастью для меня, Юнити слишком самодовольна и потому сочла мой пассаж безобидной шуткой.
С любовью,
Нэнси
– Ты полагаешь, Бобо познакомила Гитлера со своей крысой? – спросила я свою сестру Джессику насчет Юнити.
Джессика стояла на табурете в своей спальне, пока наша портниха втыкала булавки в ткань. Скоро Джессику представят ко двору, и пришло время для последней примерки платья.
Мама все еще находилась в Германии, но планировала вернуться домой в срок, чтобы увидеть, как Джессика делает реверанс перед королевой. После этого сестра вихрем закружится по Лондону, как это обычно бывает у дебютанток. Я с радостью составляла компанию Джессике и участвовала в примерке, лишь бы находиться подальше от Прода. Мы почти не разговаривали после той вечеринки с бриджем, состоявшейся неделю назад. А вчера я получила счет из маленького итальянского ресторана, где он, должно быть, угощал Мэри вином и ужином, – три бутылки кьянти вылакала точно не я!
– Как ты думаешь, крыса заберется на фюрера? – слова Пэм отвлекли меня от невеселых размышлений.
– Ма это не одобрила бы, – вставила Джессика.
– А как все прошло бы, если бы она одобрила? – мечтательно произнесла я. – «Фюрер, старина! Рада познакомиться с вами в этот чудесный денек! В остерии подают луковый суп. Может быть, сходим туда?»
Джессика согнулась пополам от смеха, сломав булавки, воткнутые в платье, и заработав выговор от портнихи.
– Осторожно, Декка, ты уколешься. Ты же не хочешь, чтобы на этом хорошеньком платье расплылось красное коммунистическое пятно?
– О, я несчастная! Ведь ему положено быть непорочно белым.
Новый взрыв смеха привлек внимание самой милой из девочек Митфорд – младшей сестрички Деборы. Она заглянула в комнату,