– Тебе с Освальдом придется подождать, как и всем остальным, потому что я занята: пишу для «Леди» и «Вог». И конечно, готовлюсь к свадьбе.
– Леди нас дразнит, – насмешливо улыбнулась Диана. Прозвище Леди дали мне в детстве именно сестры. – Ну что же, если передумаешь, ты знаешь, где нас найти.
Я действительно знала: на ближайшем фашистском митинге.
– Я тебя обожаю, – сказала я. – И большое спасибо за то, что подумала обо мне, дорогая. Надеюсь, вы обе превосходно проведете время.
В маленькой гостиной на миг воцарилась тишина, а затем Юнити принялась болтать о новой прическе, которую хотела сделать (что-то вроде короны из локонов), и о черных рубашках, которые купила для митингов в подражание банде чернорубашечников Освальда.
Диана с улыбкой кивала, довольная, что у нее есть единомышленница.
– Черный цвет подчеркивает синеву твоих глаз, – мягко сказала она Юнити.
– Мне ты больше нравишься в светло-бежевом, – поддразнила я, и обе сестры ответили натянутыми улыбками. – И еще, быть может, в белом или розовом. Согласись, черный цвет такой… резкий.
Юнити вздернула подбородок.
– Я предпочитаю черный.
– А я в любом выгляжу хорошо, – холодно заметила Диана, но ее губы тронула улыбка.
– Конечно, ты само совершенство! – с преувеличенным акцентом произнесла я. Так я разговаривала в детстве, когда играла в доктора, готовящегося к операции.
Мы с Дианой рассмеялись, однако Юнити вновь испортила беседу, разразившись похвалами в адрес Гитлера. Я притворялась, будто слушаю, составляя в уме список книг, которые хотела бы прочитать. Потом мои мысли обратились к Освальду. Как ему удалось очаровать мою сестру? Молодая женщина двадцати с небольшим лет, имеющая двоих маленьких детей, оставила богатого мужа и отказалась от стабильного брака, чтобы стать любовницей известного престарелого политика с сомнительной репутацией.
Вероятно, что-то было в том, как Старина Лидер (так мы его с сарказмом называли) ухаживал за Дианой? Может, дело в том, что он отстаивал права женщин? Не зря же к его движению присоединились суфражистки. Или Диане импонирует то, что он провозгласил себя единственным человеком, способным спасти Британию от экономического краха? Есть в нем что-то от Гитлера: он тоже верит в чистоту расы и в британское превосходство. Я, однако, нахожу все это отвратительным. Мосли даже не привлекателен внешне!
По настоянию Дианы я посетила один из митингов: она хотела заручиться поддержкой старшей сестры. Хотя Освальд и великий оратор, он окружил себя настоящими задирами, которые набрасываются с бранью на любого, кто кашлянул или чихнул, нарушив тишину.
– И еще одна новость! – объявила я, достав из-за спины второй номер «Татлера». – Вы узнаёте особу на обложке?
Диана и Юнити одновременно взвизгнули, увидев мою превосходную фотографию, – я позировала в широкополой белой шляпе с темно-синей лентой, в тон платью в синюю с белым клетку, которое сшила наша портниха и по совместительству горничная.
– Какой красивый портрет.
– Шляпа божественная! – Юнити пристально рассматривала мой головной убор. – Одолжишь мне ее?
Взяв журнал, Диана прочитала заголовок:
– «Достопочтенная Нэнси Митфорд не только очаровательна. Она еще и чрезвычайно умный и интересный собеседник».
– Как всем известно, – я скромно потупилась.
И умолкла, испытав странную растерянность. Холодная волна дурного предчувствия вдруг окатила меня: я готовлюсь к блаженству супружества, а мои сестры тем временем с головой погружаются в опасную одержимость.
4 декабря 1933 года
Хэмиш,
я решила простить тебя за то, что ты разбил мне сердце. Я выхожу замуж за Питера, и мы чрезвычайно счастливы. В момент, когда я скажу «да», я забуду обо всех страданиях, которые перенесла из-за твоей черствости.
– Я действительно счастливая невеста, – прошептала я себе, стоя перед зеркалом в туалетной комнате церкви Святого Иоанна на Смит-сквер.
Мое лицо казалось бледнее обычного из-за черных локонов. Я принялась щипать щеки, чтобы вызвать румянец. Однако вместо счастливого розового сияния невесты, которая выходит замуж по любви, добилась лишь того, что нанесенные на щеки румяна стали выделяться сильнее.
Мой жених уже стоял у алтаря – в элегантном черном фраке, с гарденией в петлице – и ожидал, когда я появлюсь в белом шифоновом платье с оборочками и в кружевной фате с гардениями.
Набившаяся в церковь толпа – словно селедки в бочке – желала увидеть, как счастливая невеста заскользит по проходу к своему идеальному будущему. Ибо разве не такой бывает каждая невеста в день своего бракосочетания?
Тоскливая жизнь до дня свадьбы кажется всего лишь холодным дождем, после которого обязательно засияет солнце – ибо в момент обмена клятвами на молодых снизойдет радость.
Мой жених – тот самый солнечный луч, разогнавший тьму, которая окутывала меня в течение тридцати лет. Скоро я познаю блаженство, во всяком случае я на это надеялась.
По ту сторону двери тихий гул голосов смешивался со звуками органа. Прятаться здесь и дальше, предаваясь отчаянию, – или отворить дверь в новый неведомый мир? Диана, например, не выглядела несчастной в своем браке – скорее, была бесстрастной. Любовь – это утрата иллюзий?
Я взглянула на маленькое окошко, прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы пролезть через него.
– Нет, я должна остаться. Должна выйти сегодня замуж, – прошептала я себе.
Последние несколько месяцев, а то и лет я прилагала титанические усилия, чтобы казаться такой жизнерадостной, какой и положено быть молодой женщине в моих обстоятельствах. Я подражала сияющей улыбке Дианы, благодаря которой она получала все, что хотела. Собирать по кусочкам свое разбитое сердце трудно, когда все думают, что ты просто потрясена.
– Я действительно счастливая невеста, – повторила я и растянула губы в улыбке победителя.
В дверь постучали, и в маленькую комнату шагнул Па, великолепный в своем черном фраке.
– Твой жених ждет, солнышко.
– Мы не будем заставлять его ждать. – Я пригладила платье влажными ладонями (гладкость шелка меня успокаивала).
Па хмыкнул и дернул себя за кончик уса.
– Ты выглядишь великолепно!
– Но выгляжу ли я счастливой?
– Без сомнения.
Его глаза блеснули, словно он все понимал. Он протянул мне руку, и я оперлась на нее.
Одиннадцать маленьких пажей, одетых во все белое, вышагивали передо мной, держась настолько стоически, насколько позволяли их энергичные, вертлявые натуры.
Единственное, чего мне не хватало в этот день, – мужчины, с которым я в течение пяти лет планировала обвенчаться. Я выходила замуж не за Хэмиша, в свадьбу с которым слепо верила, обманывая себя.
На его месте стоял достопочтенный Питер Родд, младший сын барона Реннелла, не обладавший титулом. Очаровательный повеса. Совершенно неотразимый в своем черном фраке! При виде меня он усмехнулся, и я поняла, что он ждал меня