– Что это?
– Прочитайте. Всего хорошего.
Бумажка гласила: «Утром я уволился из ФСД. Наш разговор записан на камеру, которая была у меня в кармане. Если вы не хотите, чтобы запись попала в сеть, прекратите вербовку стукачей…»
– !!!
Разъяренное начальство вылетело в коридор, озираясь направо и налево. Но вреднюк Дворский давно уже был в лабиринте.
– Домой! – весело говорил он старой двери…
* * *
– Что, Норская? Чего тянешь руку?
– Я тут одно стихотворение сочинила. – Алиса встала. – На актуальную тему. Можно прочитать?
На прошлом уроке нацидейка была в ударе и рассказала им всю правду про бобров, которую они слышали миллион раз, в каком-то новом, шокирующем ключе. Она говорила с ними, как со взрослыми, и завалила их фактами, от которых даже приколисты Бурдак и Каракис притихли и весь класс вдруг отключился от непрерывного ржача, которым давился на уроках, и нацидейку буравили десятки застывших, потемневших глаз, а она хлестала их словами, красная, как кровь героев…
– Можно, если оно созвучно теме нашего урока. Читай!
И Алиса начала:
Сила не в крови,
Льющейся рекою,
Сила не в любви
К войнам и убою.
Сила не в борьбе
Левых против правых
И не в похвальбе
Лидеров картавых.
Сила не в войне –
Воевать нелепо.
Сила в тишине
Внутреннего света.
Сила не в войне –
Воевать не ново,
Сила в глубине
Сказанного слова…
– Ну что ж… для девочки твоего возраста и интересов – вполне, вполне… – тянула нацидейка. Она явно подбирала слова. – Конечно, есть огрехи… и эта рифма «нелепо – света»… Но в целом… Понимаешь, сейчас наш народ как никогда нуждается в искусстве, которое…
После уроков Алиса юркнула в уборную, закрылась и подошла к зеркалу. Какое-то время критически изучала зазеркальную Алису, потом вдруг прыснула.
– Домой, – проговорили губы сквозь смех, и зазеркальная растаяла, как ей и полагалось…
* * *
Как-то раз Лео болтал с Вилькой в кофейне, любуясь на ее конопушки до ушей (видно, в оригинале рыжая была) и на нос, розовый от вкусного кофе.
– Чего так смотришь? – спросила она. Нос у нее стал совсем как у Деда Мороза.
– А ты чего?
– А ты?..
Они смеялись и тыкали друг другу, пока не надоело. Потом Лео сказал:
– Кажется, я почувствовал, что пора сообщить тебе что-то важное.
– Что? – спросила она и порозовела не только носом, но и всей физиономией и даже татушками.
Лео помолчал. Потом сказал:
– Может, ты думаешь про меня: «Этот Лео… он только болтает, прикалывается и не думает за мной ухаживать. Наверное, я не нравлюсь ему…»
Вилька не дышала.
– Так вот: это совсем не так, – продолжал Лео. – Если бы у меня не было девушки, я приставал бы к тебе день и ночь. Честное бобриное.
– У тебя… есть девушка? – тихо спросила она.
– Да.
– Как ее зовут? – спросила Вилька, помолчав.
– Алиса.
– У нее, наверное, длинные рыжие волосы и вся она такая няшная, прям русалка? – говорила Вилька, криво улыбаясь.
– Нет. У нее зеленый ирокез, а на голове больше пирсинга, чем у меня мозгов.
Вилька подняла брови. Но уголки ее губ безнадежно поползли в стороны.
– Ну не могу-у-у я так! – ныла она, то ли смеясь, то ли плача. – Не могу сердиться на тебя, когда ты такой… Хоть ты и морочил мне голову все это время. Вот тебе! – Она мазнула его шоколадным кремом.
Через десять минут Лео, перемазанный с ног до головы, стоял перед одной из бесчисленных дверей лабиринта. Он смотрел прямо перед собой и видел не обшарпанную фанеру, а стриженую голову с татушкой за ухом…
– Ладно. Побегу, – говорила голова. – Еще два заказа на сегодня.
И терла кулаками глаза, когда перебегала дорогу и думала, что Лео не видит…
Он вздохнул и сказал двери:
– Домой!..
* * *
– Сколько тебе там?
– Будет семнадцать.
– Может, перепрыгнем?
– Ты что? Это же наша жизнь. И ты так и не будешь знать, каково это, когда тебе двадцать пять. Как в двадцать четыре – знаешь, как в двадцать шесть – тоже будешь знать… А между ними – дырка…
Лео с Алисой валялись на своем лугу (они так и говорили о нем – «наш луг»). После девяти лет, прожитых ими по второму кругу, год с хвостиком не имел значения.
Лео вспоминал, как Алиса говорила ему давным-давно:
– Обещаю тебе, что… в общем, можешь на меня положиться. И ты обещай мне!
– Не обещаю. Не могу, – говорил Лео, с ужасом чувствуя, каково это, когда нельзя врать.
– А я все равно обещаю! – с вызовом крикнула тогда Алиса.
И хоть он, несмотря на необещание, продержался молодцом и остался какой-то год с хвостиком – ему все равно было стыдно.
– Помнишь? – Алиса кивнула на пустой валун. – Семь лет.
– Сегодня?
– Конечно. Ты забыл?
Лео забыл, и ему стало еще стыднее. Ровно семь лет и ноль-ноль дней, как с ними не было Учителя.
– Мы так и не предотвратили войну, – говорила Алиса. – Мы сделали столько всего, но не сделали главного. Потому что его не было с нами. Он не подсказал как.
Но зато у них была книга. На ее переплете проступал синий птичий силуэт с лапой в кружочке.
– Просто об этом не было написано, – сказал Лео. – Может, там не пишется о том, что нам не под силу?
– Это ужасно – знать, что самое главное тебе не под силу.
– Да…
Они лежали, глядя со своей высоты на все три города, лежавшие перед ними, – ученых, художников и философов. Их Учителю довелось пожить в каждом. Светящиеся фигуры упорно сновали в тумане, несмотря на войны, лозунги и тигриный рык…
А потом Леонардо (как его иногда в шутку звала Алиса) – а потом Леонардо открыл книгу, чтобы прочитать в ней новое задание. Новую часть их общего кода.
Над книгой работали
Редактор Регина Данкова
Художественный редактор Алексей Иванов
Корректор Елена Плёнкина
Издательство «Время»