Повадился ёж. Ставлю молоко за оранжереей. Кот норовит его перевернуть. Мешает ему блюдце!
Все посадки погибли! Силюсь, другой раз проходя мимо, не смотреть через стекло.
Прошка ворчит: по её понятию, нужно позвать мастера и отпереть дверь. Всё одно хозяина нет. Я сопротивляюсь, не хватало мне её слушать, но и сама подумываю о том же.
Поведение кота немного пугает. Он явно небезразличен к нашей оранжерее. Ходит кругом, будто высматривает что-то, Прошка величает его жандармом.
Л-ские стали часто спрашивать об Ике. Куда да что. Будто почувствовали моё одиночество. Или всё потому, что я перестала отказываться в гостях от стопочки дрей мадеры?
Воскресенье, 13 июля 1914 г., Тярлево
Пишу, а у самой руки трясутся. Но я должна кому-либо поведать, пусть глупой бумаге.
Ночью раздался стук в дверь, мы переполошились. Прошка не желала открывать, Наташа, по своему обыкновению, бросилась рыдать, за дверью никто не отвечал, только колотил что есть мочи. Ставни закрыты. Отослала Прошку наверх, чтобы оттуда посмотрела, кто ломится. Насилу уговорила. Она убедила себя, что за дверью разбойники.
Разбойником выступил Ика. Лыка не вяжет. Дверь открыли, а он знай колотит. Всех собак перебудил. Устроился спать прямо на сундуке в кухне. До сих пор там. Смрад стоит такой, будто вся рюмочная перебралась к нам.
Прошка отказалась приготовлять завтрак. Пришлось достать из буфета остатки вчерашнего сладкого пирога и разделить с Наташей.
Я не знаю, что будет, когда он проснётся. Нет, я его не боюсь, наверное. Теперь что-то другое, не могу пока взять в толк.
…
Ика проснулся, сказался больным и заперся в кабинете, не успела с ним поговорить.
Понедельник, 14 июля 1914 г., Тярлево
Кот каким-то образом всё время оказывается в кабинете у Ики.
Ика орал на кухарку, будто она пустила кота, когда принесла ему супа. Прошка манифестировала, что не станет у нас работать при таковом раскладе, дескать, это серьёзное обвинение. Слова какие! Даже смешно. Уговорила остаться, пришлось признать, что Иннокентий Ильич слегка не в себе.
А Ика всё надсаживается, будто кот необъяснимо попадает в кабинет. Чертовщина какая-то.
Меня не пускает, исключительно кухарку с едой. Справилась у Проши, чем Иннокентий Ильич занят в кабинете.
– Пьют-с.
И губы поджала.
В соседнем дворе надрывно тявкал пёс. Даша выглянула в окно, но, как ни старалась, не смогла понять причину беспокойства Муму. Выйдя на улицу, она увидела Родиона. Тот стоял у себя во дворе и увещевал разбушевавшегося пёсика. Родион заметил Дашу.
– А, это вы? Ваш пакет из ресторана стоит у нас на крыльце.
– Наверное.
– Точно ваш. Я посмотрел камеры.
– К-какие камеры?
– Видеонаблюдения! Какие ещё?
– У вас есть камеры?
– Глупый вопрос! Здесь во всех приличных домах есть камеры, должен же я знать, кто входит в дом в моё отсутствие.
Он пристально посмотрел на Дашу. Хорошо, что издалека не видно, как она покраснела. Даша и не подозревала, что находится под наблюдением.
– Так вы его заберёте?
– Что?
– Пакет свой!
– Ах да, сейчас зайду.
Сосед встретил её, стоя на крыльце. Молча показал на пакет, стоявший ровно на том же месте, где Даша его оставила вчера. Будто в другой жизни.
– Спасибо! А где Светлана?
– Жена в спа. Скоро вернётся. – Родион махнул рукой.
За его спиной в прихожей Даша увидела принесённый Анной свёрток. Родион поймал её взгляд.
– Что ты тут вчера делала? – спросил Родион, внезапно переходя на «ты».
– Я? Я – ничего. Я искала Свету. Муму сбежал, я его привела.
– Он сам бы нашёл дорогу, он умный. А зачем ты в дом пошла, кто тебя приглашал?
– Я думала…
– Так, вот что, девочка, думать тебе вредно. Скажи спасибо, что я не позвонил в полицию, а то у меня пара вещичек пропала. Может, это ты?
– Как вы смеете?
– Что ты там делала? Что искала? Я посмотрел, семь минут ты была в доме, заходила ко мне в кабинет!
– Я же сказала, что искала Светлану. Может, мне самой стоит позвонить в полицию? Я видела у вас на столе гильзы, мину, а в шкафу череп. Может, у вас там и скелет завалялся?
– Что-о-о? – почти завизжал Родион.
– У деда Николая что вы делали? – выпалила Даша.
– А ну, коза! Следишь за мной? Иди сюда! – Он попытался схватить её за рукав.
Даша рванула с крыльца, перепрыгнув сразу две ступеньки. Родион бросился за ней. Она почти добежала до калитки, но внезапно острая боль пронзила колено, вчерашняя травма дала о себе знать. Даша споткнулась, Родион схватил её за шиворот. Откуда только взялись силы, Даша вывернулась из рук соседа и со всей силы ударила его пакетом с уткой. Бумажный пакет, несколько раз побывавший под дождём, не выдержал, и его содержимое разлетелось в разные стороны.
Родион не удержался на ногах и шмякнулся на дорожку. По его лицу потёк апельсиновый соус. Он попытался схватить Дашу за ногу, но она увернулась. Развалившаяся утка досталась Муму.
От стресса у Даши сел голос.
– Сам козёл, – прошептала она и, хромая, скрылась за калиткой.
У забора послышалось бодрое чавканье.
– Ты подписала себе приговор! – выкрикнул ей вдогонку Родион.
Даша, стараясь не прислушиваться к воплям соседа и не глядеть, что происходит на соседнем участке, доковыляла до дома и, захлопнув дверь, прислонилась к ней спиной. Василий вынырнул откуда-то из-под ноги.
– Что опять за крики? Я думал идти тебя спасать. Йорик совсем ополоумел, лает, как привязанный.
– Вася, ничего не случилось, я просто подралась с соседом.
– Однако…
– Нужно предупредить Филиппа.
– Чтобы был настороже?
– Нет, я видела его помощницу у соседа, она что-то принесла. Мне кажется, дело нечисто. Я сейчас же позвоню Филиппу и всё ему расскажу. Нет. Не буду звонить. Ладно, завтра скажу. Или сегодня? Или что мне делать?
– Если не знаешь, что делать, переспи с ним.
– С Филиппом?
– С незнанием. Но можешь и с Филиппом, если тебе от этого станет легче.
– Нет, не станет, – вздохнула Даша.
Суббота, 7 июня 2014 года, Тярлево
Утро началось с хлопанья дверей, лая собаки и урчания машины. Даша выглянула в окно. Родион выезжал за ворота.
Уехал. Вот и хорошо. После вчерашней потасовки сталкиваться с соседом не хотелось. Угораздило её ляпнуть про деда Николая! С другой стороны, почему он так взъерепенился? Неужели только из-за того, что она его видела тогда в доме? Подумаешь. Мог бы по-человечески объяснить, не бросаться на людей.
* * *
Ещё издали Даша заметила Филиппа. Он сидел на лавочке перед входом в ветеринарный кабинет с яблоком в руке. У его ног топтались голуби.
Где-то рядом прогремела электричка. С шоссе свернул роскошный лакированный чемодан и на скорости промчался прямо у неё перед носом.
Оставаясь незамеченной, Даша подошла достаточно близко. Но тут дверь открылась и оттуда выскочила Анна. Голуби взвились и опустились чуть поодаль. Даша замедлила шаг. Филипп и Анна принялись о чём-то горячо спорить, из-за гула шоссе не было слышно ни слова, хотя Даша была уже совсем рядом.
– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Анечка, когда ты так смотришь, я не могу тебе ни в чём отказать!
– Отлично!
– Но с тебя поцелуй!
Анечка радостно впилась в губы Филиппа.
Даша не стала ждать продолжения сцены и, развернувшись, зашагала прочь.
* * *
– Что реветь? Подумаешь, целовались. С кем не бывает!
– А зачем тогда со мной в парке-е-е?
– Знаешь, я в этих ваших прелюдиях ничего не понимаю. Даже не спрашивай.
– Он та-а-акой, та-а-акой был вчера не-е-ежный.
– Может, он денег хотел у тебя попросить или чтобы ты ему утку поймала?
Даша улыбнулась сквозь слёзы.
– С т-тобой невозможно разговаривать.
– А ты и не разговаривай. Со мной вообще мало кто может говорить. Считай, ты одна.
– Вот и сиди тут од-дин, а я пойду куда-нибудь, почитаю.
Василий демонстративно отвернулся и принялся вычёсывать шерсть на пузе.
* * *
Обида жгла сердце и, повиснув на плечах, тянула к земле. Даша вышла за калитку. Идти некуда. Только в парк. «Нет ничего правильней и приятней, чем прогулка по Павловскому