Я тоже не считала себя мастерицей печь, но дома нам с Габи часто приходилось готовить, и я знала несколько рецептов отличных праздничных пирогов. И это был отличный повод познакомиться со старшей поварихой мадам Мелисой.
Оценить мой новый наряд этим вечером смогла только Селеста Ганьер. Сам маркиз отбыл куда-то по делам, а его отец не пожелал снова сесть со мной за стол.
Мне показалось, что и мадемуазель Ганьер с удовольствием бы отужинала у себя в комнате, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы выказать подобное неуважение жене хозяина.
Мы сидели друг против друга и почти не разговаривали до самого десерта. Еда была сытной и вкусной, что я и не преминула заметить, отложив приборы в сторону.
— Да, у его светлости — превосходные повара, — согласилась со мной Селеста. —Завтраками и простыми местными блюдами здесь занимается мадам Мелиса. А когда требуется что-то более изысканное, в дело вступает месье Бонифас. Именно он — главный на кухне, хотя мадам Мелиса с этим не готова согласиться. Впрочем, точно так же не ладят меж собой и дворецкий Барруа и экономка мадемуазель Мишель.
Она едва заметно улыбнулась, и я решила поддержать разговор:
— Вы часто бываете здесь, мадемуазель?
Только задав этот вопрос, я сообразила, что он не вполне корректен, и да, Селеста смутилась.
— Да, мы с герцогом приезжаем сюда на каждый новогодний праздник. А еще — на именины маркиза и прочие торжества.
Под прочими торжествами она, наверняка, имела в виду многочисленные свадьбы Ренуара.
— Должно быть, вы хорошо знали всех жен его светлости?
Я понадеялась, что ее не удивит такой вопрос. Что может быть более естественным, чем любопытство молодой жены?
Мадемуазель покачала головой:
— Да, я была с ними знакома, но нельзя сказать, что знала их хорошо. Мне кажется, хорошо их не знал даже сам маркиз. Эти браки были столь скоротечными, что, глядя на портреты покойных маркиз, я иногда путаюсь в именах.
Да, портреты! Мне следует сходить в замковую галерею и самой на них посмотреть.
Быть может, взгляд сестры с картины наведет меня на какую-то мысль?
— И какими же были эти женщины? Был ли его светлость с ними счастлив?
Селеста надолго задумалась, а потом, хоть и без большой охоты, всё же ответила:
— Был ли он счастлив? Даже не знаю. Но, поверьте, некоторые из его жен были таковыми, что их кончина стала для его светлости не трагедией, а избавлением.
Я замерла. Если она скажет хоть одно дурное слово про Габриэллу, я запущу в неё тем пирожным, которое только что поставили передо мной на тарелке.
— Вот как? — я едва сдержала клокотавшую во мне ярость.
— О, да, — мадемуазель Ганьер не услышала в моем голосе ничего странного, —одна из его жен каждый день закатывала ему истерики, не стесняясь ни гостей, ни слуг. Она и в старую башню пошла исключительно для того, чтобы привлечь к себе внимание. И она добилась того, чего хотела — внимание ей было обеспечено и не только со стороны мужа, но и судебных следователей.
— О! — воскликнула я, удовлетворившись тем, что она имела в виду не Габи. —Неужели было следствие?
— Разумеется, — невозмутимо ответила Селеста. — И поверьте мне — никакого злого умысла ни в чьих действиях обнаружено не было. И хотя в народе говорят всякое, этим слухам нельзя верить. Его светлость — самый добрый и великодушный человек из всех, кого я знаю!
Я предпочла промолчать, мысленно отметив, что мадемуазель Ганьер вряд ли сможет рассказать мне что-то полезное — для этого она была слишком пристрастна.
24.
На следующий день я решила выполнить обещание, данное месье Томази, и сразу после завтрака отправилась в библиотеку. Даниэль был уже там, и перед ним, как и в прошлый раз, лежали не меньше десятка старинных книг.
— Быть может, мы разделим их, сударь? — предложила я. — Вам, должно быть, уже надоело листать их в одиночку? А если хотите, я могу просмотреть их все — вы же пока сможете заняться той работой, что вам задали в университете.
Он рассыпался в благодарностях, и мне стало стыдно. Моя помощь была отнюдь не столь бескорыстной, какой представлялась ему. И в старых запылившихся книгах я собиралась искать совсем не то, что искал он.
Я не верила в то, что жен маркиза Ренуара убивало старинное проклятие, и даже если бы в одной из книг обнаружилось упоминание о нём, я не стала бы считать его светлость менее виновным. Нет, в этих книгах я надеялась найти сведения о магических ритуалах, позволяющих подчинить себе другого человека (быть может, именно так маркиз толкал своих жен к тому, что они никогда не совершили бы по собственной воле?), о магической совместимости супругов и о передаче магии следующим поколениям.
Конечно, можно было бы поступить проще и спросить об этом месье Томази – уж он-то наверняка куда лучше меня разбирался в таких вопросах — но мне пока не хотелось показывать свой интерес.
Даниэль передал мне одну из книг, что лежали перед ним на столе, и я, удобно устроившись в кресле у другого окна, стала листать страницу за страницей. Я умела читать очень быстро, к тому же в книге оказалось много досужих рассуждений о магической природе тех или иных вещей, так что управилась я с ней быстро.
Месье Томази показал мне шкаф, заполненный книгами о магии, и я решила сама достать оттуда другую книгу. И ровно в тот момент, когда я снимала с полки невысокий, но толстый фолиант в темно-бордовом кожаном переплете, в библиотеку вошел герцог Лефевр. Похоже, он был любителем читать и предпочитал делать это именно в библиотеке.
В его брошенном на меня взгляде не было и намека на приязнь. Но на сей раз его светлость не стал позорно сбегать. Он хмыкнул, поприветствовал месье Томази, проигнорировал мое приветствие и прошествовал мимо меня с гордо поднятой головой.
К счастью, в библиотеке было два кресла с высокими спинками, и герцог устроился во втором. Он, как и следовало ожидать, тоже затребовал себе книгу из того же шкафа, и Даниэль снабдил его таковой.
А когда я с выбранной книгой подошла к своему креслу, он всё-таки не выдержал и снизошел до замечания:
— Между прочим, сударыня, эта книга на