И не собираюсь убиваться по предателю! И вспоминать о нем не буду. Никогда! Никогда!
Глава 47
Медленно выныриваю из сна. Кажется, в коридоре кто-то ходит. Наши ноги с Альбертом переплетаются в странном причудливом танце. Валдаев держит меня словно в коконе, впечатывая в матрас.
— Альберт, — стучу кулачком по плечу, пытаясь вырваться. — Сюда идут…
— Хмм… Аленка, спи. Никто не сунется, — бурчит он спросонья. И дергается первым, когда дверь распахивается настежь.
Успеваю только накрыться, а голый Альберт уже подскакивает на ноги, сжимая в руке пистолет.
— Что тут происходит? — строго смотрит на нас Валерий Георгиевич.
— Пап, напугал, — без тени стеснения ворчит Альберт, снова укладываясь в постель. Обнимает меня за плечи. — Что врываться? Мы бы спустились к завтраку.
— Как ты посмел? — негодующе восклицает Валдаев-старший.
— У нас все по любви, папа, — совершенно спокойно заявляет Альберт. — Мы с Аленой решили пожениться, — поправляет покрывало на моей груди. А меня от стыда заливает волной жара.
— Алена? — переводит строгий взгляд на меня Валерий Георгиевич. — Насилия не было? — окидывает меня родительским взором. А у меня слезы из глаз.
— Н-нет, — мотаю головой. — Все хорошо, — не могу и не хочу подставлять Альберта.
— Все по любви, — добавляет он за меня, а я лишь киваю.
— Хмм… Прошу прощения, — смущенно тянет Валерий Георгиевич. — Тогда другое дело. А то мне прислуга наболтала, — роняет небрежно. — Одевайтесь, и жду вас у себя в кабинете…
— Через два часа, — улыбается ему во все тридцать два Альберт. — Мы ночь не спали, — заявляет совершенно спокойно. А я не знаю, куда спрятаться от стыда.
— Хорошо, — смотрит на золотой Петек Валдаев. — В десять жду.
— В ЗАГС кого-нибудь пошли, пап, — просит Альберт. А я удивляюсь его природной наглости. Он точно все стены пробьет.
— Хорошо, — неожиданно сразу соглашается Валерий Георгиевич. — В десять мы с матерью благословим вас. Не задерживайтесь, — велит мягко.
— Постараемся, — довольно смеется Альберт, падая на подушки и увлекая меня за собой. — Ты чего, реветь надумала? — утирает слезы с моих глаз. — Вот пахан перепугался!
— Твои родители для меня всегда были и будут близкими людьми. Твой отец обо мне как о родной заботится, — объясняю, пытаясь встать.
— Ты куда? — ловит меня Альберт. — А пожелать друг другу доброго утра? — снова тискает меня. Лапает беззастенчиво. Целует грудь, втягивая губами сосок.
— Доброе утро, — лепечу еле слышно, а у самой пальчики на ногах поджимаются.
— Не так, любовь моя, — опрокидывает меня на спину Альберт. Входит, не встречая сопротивления. — Вот это я понимаю, моя девочка, — улыбается весело. Ускоряется сразу, не давая времени на раскачку. Будто яростным потоком вносит меня в центр урагана, доводит до вершины и сбрасывает на землю.
— Вот теперь, точно доброе утро, — шепчет, сгребая в охапку.
— Доброе, — отвечаю, прикрывая глаза. А в животе словно второе сердце бьется.
— Поспи, — укрывает меня заботливо Альберт. — Жена моя, — гладит по щеке.
И встает. Звонит кому-то, отдает приказания. И первым уходит в душ. А вернувшись в одном полотенце, распахивает дверь в коридор. Вносит какие-то пакеты и поднос с едой.
— Аленка, поднимайся, — дергает меня за ногу. — Я тебе наряды добыл. И трусы, — смеется самодовольно.
— Какие? — машинально сажусь на кровати.
Изумленно взираю на упаковки с брендами, на заставленный тарелками стол в эркере, на махровый халат, лежащий у меня в ногах.
«Пипец, какой заботливый», — проносится в голове. Альберт все предусмотрел. Олегу бы в голову не пришло.
Наскоро натягиваю халат на голое тело. Сбегаю в санузел. Смотрю на себя в зеркало и не верю. Это точно я? Золушка задрипанная! Собиралась замуж за солдата, а получила в мужья принца? Как теперь сложится моя жизнь?
«А ну как запрет меня Альберт в четырех стенах и заставит детей рожать», — думаю в ужасе. Низ живота саднит после безумной ночи. Сладко ноют какие-то мышцы, о существовании которых я и не подозревала. И взгляд шалый. Будто за мной гнались.
«Альберт гонял по кровати», — улыбаюсь самодовольно. Плехову до него далеко. Тот только ныть мог, что ему надо…
«Видимо, его давалка ноги безропотно раздвигала», — думаю зло. Гоню от себя мысли о посторонних, в сущности, людях. Какое мне дело до них? У меня своя жизнь.
Умываюсь наскоро. Причесываю волосы и выхожу к Альберту.
А он уже из турки кофе разливает по миниатюрным чашечкам.
— Садись, — кивает на второй стул. — Кофе как раз принесли. Сейчас позавтракаем. Ты одевайся. Наводи красоту, — улыбается мне, как кот, наевшийся сметаны. — А я кого-нибудь за твоим паспортом отправлю.
— Так не дадут же! — охаю в ужасе. — Паспорт в ЗАГСЕ остался.
— Дадут, — морщится Альберт. Берет меня за руку. Нежно целует пальцы и смотрит прямо в глаза. — Вопрос цены, детка. Привыкай. Любое твое желание — для меня закон.
— Почему? — выдыхаю не подумав.
— Ну как почему, Аленка? — смотрит на меня снисходительно. — Ты же моя жена. А какой муж не хочет угодить любимой?
Спешит куда-то, оставляя меня одну.
Бреду к пакетам. Озадаченно разворачиваю один за другим.
Изумленно смотрю на комплекты кружевного белья. Такое точно в магазине не купишь. Выбираю белые тонкие высокие трусики и бюстгальтер на косточках. Меряю. Садится идеально.
— Обалдеть! — только и могу произнести. И открываю следующий пакет. А там сарафан. Белый. Строгий. С красивой вышивкой-ришелье по подолу.
В другом пакете цветастое платье. В третьем джинсы. В четвертом белая туника с мережками.
Выбираю сарафан с прошвой. Надеваю. Только застегнуть не могу. Как ни изворачиваюсь, не получается застегнуть змейку.
В сумке, брошенной у шкафа, трезвонит сотовый.
— Да, мамочка, слушаю, — выдыхаю порывисто.
— Как ты, доченька? — встревоженно тянет мама. — Где ты остановилась?
— Я у Валдаевых, — тараторю как заведенная. — Все хорошо…
Только собираюсь с духом рассказать о свадьбе с Альбертом, как мама бросает резко.
— Пока домой не спеши. Тут скандал на все Вербное и свадьба. Представляешь? Олег напился. Ночью с тестем подрался, — скороговоркой сообщает она. — Бедные Света с Иваном. Такой позор для семьи. Хорошо, нам этот дебил не достался…
— Мам, пожалуйста, не надо о нем, — прошу, шмыгая носом. — Плехов уже в прошлом… Я… — снова пытаюсь сказать, но мама перебивает меня.
— Вот и хорошо, дочка. Дурной нрав все равно бы проявился. Я даже представить не могу, что было бы… Не зря отец так волновался…
— Мам, — пресекаю глупую беседу. И завидев, как в комнату заглядывает Лариса, прощаюсь. — Мам, тут меня зовут. Пока.
— Держись, дочка! — всхлипывает на прощанье мама, и связь прерывается.
— Можно? — напевает весело Лариса.
— Заходи, — улыбаюсь жене Сэма. — Помоги, пожалуйста, платье застегнуть, — поворачиваюсь спиной.
И пока Лара борется с