Проходит где-то около получаса, когда я, как старая гусеница всё-таки доползаю до темного угла. Подползаю ещё ближе и вижу, что это металлическая деталь от игрушечного автомобиля. Похоже осталась здесь от предыдущего «узника».
Не знаю, зачем она мне может понадобиться, но, возможно, она поможет мне выбраться отсюда. Я беру деталь в руки и начинаю осматриваться. Возможно, есть какие-то щели или трещины в стенах, которые я мог бы использовать. Вот бы ещё применить магию раскрытия, которая помогала мне раньше из любой щели сделать расщелину и раздвигала даже самые тяжелые ворота, да и не только них.
Ужасная мысль о том, что я могу остаться здесь навсегда, заставляет меня действовать. Я начинаю стучать по стенам, пытаясь найти слабое место.
Каждый удар звонко отзывается в тишине.
ЦОК-ЦОК-ЦОК.
Внезапно я слышу снаружи шаги. Кто-то спускается по лестнице в подвал. Сердце замирает. Неужели Марь Иванна вернулась? Я прячу деталь от машинки за спину и ложусь на пол в позе эмбриона.
Шаги становятся громче, а затем замирают, остановившись прямо возле двери в мою «тюрьму».
— Его привезли только сегодня вечером, — говорит кто-то. Голос звучит незнакомым. Это точно ни Марь Иванна, и даже не воспитатель, но кто?
— Прекрасно, — отвечает второй голос, хриплый бас, в котором я узнаю воеводу, который возле корюшки желал разделаться со мной и мамой. Похоже, он сумел выжить.
— Если это тот самый мальчишка — я заплачу вам тридцать пять Серебренников.
— Так много, господин хороший! Что мне надо будет сделать за такие огромные деньги?
— Ничего… Абсолютно ни-че-го! Всего лишь молчать, о том, что убью магией льда этого мальчугана. А ты скажешь директору, что паренек сам окочурился от холода. По рукам?
— Конечно, о чем речь! Я буду, как могила! Я как раз работал могильщиком до того, как устроился в охрану магического ясли-терната.
— Для могильщика ты слишком много болтаешь. Отпирай замок!
Я достаю детальку от машинки и с готовностью выставляю её перед лицом, словно холодное орудие.
Двое огромных мужчин, один из которых профессиональный воевода, обладающий магией льда, а второй — охранник могильщик.
А с другой стороны — малыш, который только-только научился ползать с игрушечной железякой в качестве «аргумента». Ха, Звучит, как бой, на который хочется посмотреть сидя на диване с чипсами и пенным, а еще лучше сделать ставки… на меня! Я побеждю, победа, одержу победу, вашу воеводскую мать!
Глава 12
— Мяо, — доносится у меня за спиной, где-то высоко над головой.
Оборачиваюсь и вижу Берендея. Его морда торчит между прутьев решетки окна. Похоже, что он поверил в правило «если пролезет голова, то и всё остальное пролезет». Но его пузо, откормленное на графских щах, считало совсем по-другому.
— Мяо, — повторяет кот настойчивее и ещё более упрямо, будто отдал приказ животу: «Втянись, я сказал!»
— Берендей, ты как меня нашёл⁈
— Как-как, — отвечает голос из темноты угла. — Через магический колпак.
— Мстислав, ты⁈ — спрашиваю я. И он тут же материализуется из пустоты.
Невероятно, но факт — я счастлив снова увидеть это приведение с несносным характером.
— А ты поумнее многих болванов! — делает мне довольно сомнительный комплимент призрак. — Мало кто сразу соображает, что к чему.
Слышится звук ключа, вставленного в замок двери.
— Я бы с тобой ещё поболтал, да только по другую сторону двери два головореза жаждут превратить меня в волшебную пыльцу, чтоб поскорее сдуть с лица земли.
— Так мы с Берендеем за этим сюда и приехали.
— Попрощаться со мной? — не могу я сдержать саркастического вопроса.
Звук открывающегося замка режет по нервам.
— Типа того, — отвечает Мстислав. — Ползи ко мне, дай обниму.
Дверь начинает открываться. Она очень тяжёлая, и нужно приложить богатырское усилие, чтобы её отворить. Скрип петель разносится по комнате, словно скрежет металла о металл, предвещая что-то недоброе.
До того, как я успеваю проползти и миллиметр, призрак оказывается возле меня и накидывает мне на плечи что-то белое похожее на детскую пеленку. Надеюсь, она не использованная по назначению.
Я ощущаю его холодное, пронизывающее прикосновение, будто ледяной ветер кружит вокруг него.
В этот момент дверь открывается. В мою одиночную камеру заходит воевода. Но до того, как его глаза успевают привыкнуть к темноте, мы с призраком исчезаем, как по мановению волшебной палочки.
Теневик оглядывается на охранника, идущего следом за ним.
— Факел! — командует воевода огромному мужчине, несущему в руке высоко над головой горящую огнем головешку, словно боится, что та может обжечь его лысую голову.
Охраннику не нужно повторять дважды. Он тут же передает факел воевода, а сам облегченно вдыхает, радуясь тому, что наконец-то избавился от опасного предмета.
Мама в детстве постоянно внушала ему: «Егорушка, не играй со спичками — убьёт». Егорка вырос и выехал из своей родной деревни Двухгорка, но необъяснимый страх перед огнем намертво засел в его большой гладкой голове.
Воевода же обращался с факелом, словно со шпагой. Быстрым движением, вызывающим свист в воздухе, он направляет факел в один из углов мрачной камеры. Слабый свет, пробиваясь сквозь тьму, вырывает из объятий сумрака оставшиеся каменные стены, но в левом углу по-прежнему никого не обнаруживается. Теневик, напрягая слух, вдруг замечает шевеление в правом углу.
— Ну все, ползунок, на этот раз я не дам тебе дожить до рассвета! — зло произносит он, с наслаждением смакуя каждое слово, словно кует их из металла.
С этими словами он направляет факел в правый угол, но замирает от увиденного. В углу сидит черный кот с белой мордой, который лениво вылизывает свою мохнатую заднюю лапу. Раздается ласковое мурчание, не имеющее ничего общего с детским предсмертным ором, которым теневик ожидал усладить свой слух.
Воевода зло сжимает ручку факела, его сердце колотится от ярости.
— Ты что, издеваешься? — шипит он резко оборачиваясь на разом побелевшего охранника, когда огонь факела пролетает в миллиметре от его круглого, как яичко, лица.
— Вот это…. Это волосатое нечто по твоему малыш⁈ Может ты ещё вздумаешь сказать, что Усы и хвост — его документы⁈
— Я…. Я не… не… не знаю… — от страха охранник начинает заикаться.
Он хотел сказать, что не знает, как в одиночной камере оказалось этот черный кот, и куда делся малыш, которого в качестве наказания заточили в темницу, но слова даются ему с большим трудом.
Воевода морщится, словно от острой зубной боли. Он с детстве ненавидит несовершенства со всем. С пеленок презирал сверстников, у которых имелись проблемы в речи, во внешности или