Я уже почти ничего не чувствовал, но его последние слова врезались в меня, как кинжалы.
«А заодно… твое тело в том мире станет для меня новым сосудом, новой дверью. Когда ты падешь духом, я захвачу твое тело и завершу начатое здесь — открою портал в этот мир, используя твою пустую оболочку. Реставраторы были лишь разминкой. Здесь, в этом мире магии, мой пир только начнется».
* * *
Свиток с историей моего проклятия выпал у меня из рук и с глухим стуком покатился по каменному полу библиотеки.
Во рту стоит привкус меди, праха и горькой, неумолимой правды. Я сижу, вцепившись пальцами в холодный пол, не в силах пошевелиться.
Так вот оно что.
Вот она цена моего немыслимого успеха в прошлой жизни. Ничего не дается просто так.
Я — финальный акт долгой, выдержанной, как дорогое вино, мести. Демон поместил меня в самый адский мир для моего бывшего «я». В мир, где нет права, есть только сила. Где моя жажда справедливости априори бесполезна, смешна и наивна. Где меня презирают за отсутствие дара. Где на меня, как на дичь, охотятся все, кому не лень.
И он ждет. Спокойно и терпеливо, как паук в центре паутины. Ждет, когда страх, боль, унижения, осознание собственной абсолютной беспомощности заставят меня сложить оружие и пожелать себе небытия. Прошептать в ночи: «Агу. Хватит. Мамочки, я больше не могу. Заберите меня».
И тогда он придет. И заберет мою душу как главный трофей своей коллекции. А мое пустое, безвольное тело станет дверью для его вторжения в этот мир.
Тот безумный сатанист-Реставратор… это был всего лишь скромный первый шаг, проба пера. Демон был голоден. По-настоящему. И он хотел устроить пир здесь, в этом мире, ломящемся от магической силы. А что если… недавние убийства в этом мире, о которых каждый день трубят по радио, тоже связаны с ним — моим «другом» демоном. Я этому совсем не удивлюсь…
Мой взгляд падает на валявшийся рядом со мной игрушечный деревянный меч. Потом на угасшую, едва теплящуюся искру Мстислава. Призрак потратил много сил, чтобы раскрыть мне правду, и сейчас видимо пытается вернуть свою призрачный облик.
Затем я смотрю на свои маленькие, худые, беспомощные ручки.
Я не просто какой-то там ноу-name малыш. Я — поле битвы за мою собственную душу и, по сути, за весь этот, пока незнакомый мне, мир.
И мой главный враг — это даже не кровожадный отец-князь, не безразличный император, не задира Дмитрий. Главный антагонист — отчаяние, что тихо жжет меня в сердце, как семя, посаженное демоном. Оно — его главное орудие. Оно — ключ от двери, в которую он хочет войти.
Он хочет, чтобы я сдался.
Значит, я не сдамся. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах. Мне нужно было что-то сделать. Хоть что-то.
Я медленно, по-пластунски, подползаю к тому месту, где затаился, почти угаснув, Мстислав. Его невидимое тельце появилось целиком, но призрака обуял крепкий сон. Оказывается даже призракам нужно восстанавливать свои силы.
Я не могу его обнять, не могу даже толком дотронуться. Но я подношу ладошку к его холодному, угасающему свечению, пытаясь вобрать в себя крупицы его стойкости.
— Спасибо, друг, — шепчу я мысленно. В моем голосе появилась сталь. — Теперь я все знаю. Теперь я вижу не только карту этого дурацкого поля боя, но и истинную цель главного врага. Он хочет не просто мою душу. Он хочет этот мир. И использует меня, как отмычку. Как слабое звено.
И, от ползаю назад и беру в ручку деревянный меч — как символ силы. И
даю новый обет. Не демону из прошлого. Себе. Тому адвокату демонов, которым я был.
«Ты хотел смысл? — мысленно обращаюсь я к своему прошлому. — Ты хотел бороться за справедливость, даже в самом безнадежном мире? Ты хотел инструмент, чтобы менять систему? Что ж, поздравляю. Твое желание исполнено самым извращенным образом, на какую только хватило фантазии у вашего брата. Этот мир — твоя новая система. А мое тело, мой дух, моя воля — теперь тот самый „инструмент“. Посмотрим, как понравится нашему „другу“ демону-работодателю, когда его добыча не сломается, а оскалится в ответ. И давай его кусь-кусь своим беззубым ротиком. Когда „пустой сосуд“ наполнится не отчаянием, а холодной, безжалостной решимостью воина, который знает цену поражения и не намерен ее платить».
Да, я в теле младенца. Да, у меня в этот раз нет магии. Но я буду бороться. Не за трон. Не за право быть наследником. Я буду бороться за саму возможность своего существования. За каждую секунду. За каждый вздох. И за этот проклятый, странный, но все же прекрасный мир, который гребанный демон хочет поглотить.
Завтрашнее испытание? Для демона — оно должно стать кульминация его коварного плана, момент моего краха. Для императора — бездушная игра в селекцию. Для совета — очередное зрелище под теплый хлебушек.
А для меня? Для меня это — первая битва в войне, которую я только что осознал. И я пойду на нее, зная, что любая моя крупица отчаяния — это кирпич в стене, которую он возводит между мирами. Это гвоздь в крышку моего гроба и ворота для его легионов.
Значит, я не моргу своими глазенками. Я буду драться. Как умею. Даже если это будет выглядеть для кого-то смешно. Даже если это значит укусить Дмитрия за его холеную пятку или запустить царской погремушкой в наглую рожу членов совета.
Война есть война. А на войне все средства хороши. Особенно когда речь идет о спасении мира и собственной, внезапно ставшей такой ценной, шкурки.
И я уже придумал, как пустить им всем кровь из носа. Ну, или как громко заплакать, если что-то пойдет не так…
Имение графа Дамирова
Вернувшись в покои матери, Софья застает Ангелину Петровну в необычайном возбуждении. Та порхает по комнате, а глаза её горят огнем похожим на огонь безумия.
— Ты была права, дочка! — восклицает она, хватая Софью за холодные руки. — Я подкупила одну из служанок Настасьи… Та призналась, что видела, как та прячет в потайной ящик своего будуара какие-то склянки и травы! Говорит, от