Всё произошло стремительно, почти мгновенно. Даже толпа зрителей не успела собраться, мы только сошлись и тут же разошлись в разные стороны, всё желание продолжать драку я с этих молодых бездельников успешно сбил.
Дрожащими от выплеска адреналина пальцами я достал новую сигарету, закурил.
— Мы, похоже, и правда обознались, да, парни? — нервно хохотнул чинпира, получивший в лицо.
Один раз — случайность, два — уже закономерность, и они получили от меня уже дважды. Не думаю, что у них в ближайшее время возникнет желание взять реванш.
— Ну так представься, — процедил я.
— Фурукава Сатоши, — изобразив поклон, сказал гопник.
На миг промелькнуло узнавание. Да, кажется, они с Кадзуки учились в одной школе. Давным-давно.
— А вы? — рыкнул я.
— Араки Ясухиро, — выдавил второй, всё ещё пытаясь отдышаться.
— Коянаги Шого, — неприязненно буркнул третий.
Я задумчиво оглядел всех троих. Их определённо можно использовать. Полное отсутствие мозгов, но кое-какие мускулы у них всё-таки есть.
— Сдаётся мне, уважаемые чинпира, что за вами есть серьёзный косяк, — я прищурился и неопределённо помахал рукой в воздухе. — Вы же хотите загладить вину?
Они переглянулись. Совсем не такого исхода они ожидали, но спорить с этим было трудно. Они сами кинулись на меня, что в прошлый раз, что в этот.
— «Машиноголовых» знаете? — спросил я.
Все трое поморщились. Ну, хотя бы друзьями они точно не были.
— Знаем, — сказал Сатоши.
— Козлы они, — пробурчал Шого.
На редкость точное определение. Я кивнул.
— А где они собираются, знаете? — спросил я.
— На парковке у Сэндзю-молла, — сказал Сатоши.
— Завтра наведите там шороху, — сказал я. — Вечером, часов в десять-одиннадцать.
— А если мы откажемся? — вскинулся Шого.
— Чинпира, трусящий драки, — насмешливо процедил я. — Я думал, у вас есть яйца. Или они есть, только чтобы кидаться втроём на одного?
Все трое набычились, словно хотели снова на меня наброситься, но Сатоши не рискнул, а его дружки — тем более.
— Если вы откажетесь, — я пыхнул табачным дымом на них, — Весь Кита-Сэндзю сделает выводы.
Я уже раскусил эту особенность всех японцев без исключения. Все они ужасно трясутся над тем, что подумает общество. Соседи, знакомые, коллеги. Тут это называется дзёсики, здравый смысл, и если ты поступаешь вопреки дзёсики, не так, как от тебя ожидают, у общества возникнут вопросы. А это значит, что ты выделяешься, что ты странный. И одно только это может поломать тебе карьеру и даже жизнь в целом. Японцы впитывают это с молоком матери, для них страшно даже помыслить о том, чтобы поступить вопреки дзёсики. К счастью, я не японец.
Угроза их проняла, все трое помрачнели.
— Чего тебе надо от «Машиноголовых»? — спросил Ясухиро.
— Не твоя забота, — сказал я. — Просто наведите шороху. Надо пошуметь. Остальных своих подтяните.
— У них цепи и монтажки, — пробурчал Шого, машинально потирая плечо.
Вероятно, пострадавшее в какой-то из прошлых стычек.
— А у вас преимущество внезапности, — я посмотрел ему прямо в глаза и Шого почти сразу же отвёл взгляд.
Им явно не хотелось влезать в разборки с босодзоку, и это я тоже мог понять. Куда им, обычной шпане из небогатых и неполных семей, выходить против золотой молодёжи, возжелавшей немного экстрима. И дело даже не в том, что чинпира не смогут одолеть байкеров в честной драке, очень даже смогут, дело в последствиях.
— Ладно… Просто пошуметь? Это мы можем, — поморщился Сатоши.
— Вот и славненько, — улыбнулся я. — Завтра. Вечером.
— Ага…
Я протянул ему руку, пожал, затем пожал руки двум другим. На такую удачу я даже не надеялся.
— А теперь угостите меня пивом, — я решил наглеть до конца.
К моему удивлению, чинпира даже не стали спорить, новую иерархию приняли безоговорочно. Ясухиро зашёл в круглосуточный магазинчик и вскоре вышел с банкой «Асахи». Слава богу, не рисовое, обычный лагер.
— Ваше здоровье, господа, — ухмыльнулся я, салютуя им банкой на прощание. — Если что, я вас найду.
Я словно вернулся в свою собственную молодость, разве что вместо «Лаки Страйка» я курил «Балканскую звезду», а вместо «Асахи» приходилось пить «Жигулёвское». В остальном всё было точно так же. Безденежье, мутные делишки, далеко идущие планы. В тот раз удалось выкарабкаться, выбиться в люди, без всякого послезнания. Выберусь и теперь.
Пиво я выпил почти залпом, смял банку в руке, даже размахнулся, чтобы выбросить её в урну, но с удивлением обнаружил, что поблизости нет ни одной урны. Засада. Кажется, на станции я видел мусорный бак, но я отошёл уже довольно далеко и от станции, и от переулка с барами. Придётся тащить домой, как полагается порядочному японцу.
Прошёл мимо буддийского храма, прячущегося за кирпичной стеной, мимо газетного киоска, телефонной будки. В ночном Токио имелся какой-то свой собственный шарм, который ни с чем больше нельзя было сравнить. Шёл я прямо домой, сжимая пустую пивную банку в руке.
В глубине нашего квартала снова ревели мотоциклы, босодзоку гоняли по узким улочкам Кита-Сэндзю, нарушая спокойствие и сон простых горожан. Ничего, скоро перестанут.
На подходе к дому я поймал себя на мысли, что нужно спрятать сигареты, но тут же её отбросил. Я, в конце концов, совершеннолетний. Но в дом всё равно прокрался так, чтобы никого не разбудить. Вроде бы это даже получилось.
— Ты куришь, Кадзуки-кун? — за завтраком спросила меня мать.
У Юрико-тян прямо-таки зажглись глаза от предвкушения скандала. Отец покосился на меня, но тут же вернулся к чтению газеты. Субботним утром ему не нужно было идти на работу, так что он пребывал в самом благодушном настроении.
— Ага, — сказал я, невозмутимо уплетая рисовую кашу.
Кимура-сан нахмурилась, принялась буравить меня недобрым взглядом.
— И давно ты начал? — спросила она.
— Недавно, — честно ответил я.
— Кацухиро, скажи ему хоть что-нибудь! — воскликнула мать.
— Бросай это дело, Кадзуки-кун, — не отрываясь от газеты, произнёс отец. — Я вот не курю.
— Ага, — кивнул я.
Матушка фыркнула недовольно, орлиным взглядом проинспектировала стол, положила каждому добавки. Я даже не успел отреагировать и отказаться.
— Ешьте, ешьте, — приказала она.
Я не хотел завтракать чересчур плотно, я собирался дойти до ближайшего спортзала. Поискать секцию бокса или что-нибудь в этом духе, чтобы поставить удар и растрясти наконец накопленный Кадзуки жирок. Местные додзё, где седобородые старцы учили молодёжь каратэ или дзюдо, мне не подходили, раз за разом повторять ката, чтобы по форме понять содержание, я не хотел. Насквозь регламентированные восточные единоборства