Сборы и приготовления заняли остаток дня. Закончил аккурат к ужину.
— Кадзуки-кун! Пойдём ужинать, я уже всё накрыла! Там твои любимые булочки! — позвала Кимура-сан из-за двери.
Чёрт побери. Не предупредил, что не стану ужинать.
Из комнаты я вышел уже собранный в путь.
— Спасибо, но я собирался в лапшичную Ироха-сана, мы с Масахиро-куном уже договорились, ещё вчера, — поклонившись матери, сказал я.
Кимура-сан заметно расстроилась.
— Хотя бы сядь попробуй, немножко, — сказала она.
Вот так и раскормили кабана.
— Я уже опаздываю. Оставьте мне несколько, буду очень благодарен! — сказал я.
— Надолго ты? — крикнул из гостиной отец.
— Пока не знаю, — ответил я.
— Если Юрико-тян все не стащит, то оставим, — улыбнулась мать.
— Спасибо! — ещё раз поклонился я. — Мне пора бежать!
Удалось благополучно смыться, и я, покинув отчий дом, закурил на ходу, направляясь точно туда, куда и сказал, в лапшичную к Масахиро. Играть роль порядочного японского юноши и любящего сына оказалось не так уж просто, во всяком случае, для меня. Всякий раз мне приходилось бороться с каким-то внутренним сопротивлением. Ничего, съеду в отдельное жилище, станет гораздо проще. А пока придётся жить по уставу этого монастыря, и никак иначе.
Я не просто так во всеуслышание сообщил о пункте назначения. Если кто-то вдруг возьмётся за расспросы, то им будет, что рассказать. Что сынуля ушёл не неизвестно куда, а вполне по конкретному адресу. И Масахиро в лапшичной тоже подтвердит, что Кимура Кадзуки был, кушал якисобу, пил зелёный чай. Сидели, общались, до самого закрытия. Ватанабэ? А он вообще в другой стороне живёт, меня там не было.
В лапшичной было немноголюдно. Субботний день, выходной, и только одинокие пожилые мужички захаживали, чтобы взять на вынос порцию удона или рамёна. Мой верный друг, уставший за день и оттого менее энергичный, чем обычно, пересчитывал кассу, готовясь к закрытию.
— Привет, — сказал я, усаживаясь напротив, за стойку.
— Ага, — хмыкнул он, не отвлекаясь от подсчётов.
Мы были одни, и я перевернул на двери табличку «Закрыто». Масахиро поднял взгляд, но тут же вернулся к пересчёту кассы.
— Ты до скольки сегодня? — спросил я.
— Видишь же, что кассу считаю, — буркнул он.
Что-то он не в духе.
— Сегодня опять эти… Были, — захлопнув кассу, сообщил он. — Про тебя спрашивали.
— Какие ещё эти, — поморщился я.
— Якудза, — посмотрел на меня Масахиро. — Спрашивали, не вздумал ли ты пропасть. Ещё спрашивали, где ты живёшь, я сказал, что без понятия.
— Про долг что сказали? — спросил я.
— В том и дело, что ничего, — ответил Масахиро. — И про дядю не спрашивали даже.
Если тут кто и был, то наверняка Такуя и Хироми. И, похоже, они заранее решили, что я свою часть уговора не выполню, хотя времени у меня пока было в достатке. Не очень приятно.
— Понял, спасибо, что сообщил, — сказал я. — Дай пожрать чего-нибудь.
— Рамён будешь? Остался вон, — предложил друг.
— Давай, и соуса побольше, — попросил я.
Сожжённые в зале калории нужно было восполнить, так что я принялся за еду, то и дело поглядывая на часы.
— Можешь ещё одну просьбу выполнить? — спросил я, когда утолил первый голод.
— Какую? — нахмурился Масахиро.
— Часов до двенадцати здесь посидеть, — сказал я.
— Ну… Могу. А зачем? — спросил он.
— Много будешь знать — скоро состаришься. Посидишь тут, а я будто бы с тобой был, если кто вдруг спрашивать будет, — сказал я.
Масахиро понимающе закивал.
— Хорошо. На завтра заготовки поделаю, значит, — сказал он.
Он вкалывал без выходных из-за своего дядюшки, который предпочёл залечь на дно вместо того, чтобы заплатить якудза.
Я выпил бульон, отставил в сторону пустую миску, ещё раз взглянул на часы. Кажется, пора.
— Пожелай мне удачи, Ироха Масахиро, — попросил я.
— Удачи, — он показал мне сжатый кулак.
На улице я похлопал себя по карманам, в очередной раз проверяя, всё ли на месте, накинул капюшон и быстрым энергичным шагом отправился к дому Ватанабэ. План был прост, а потому — красив, вполне реализуем, только если не вмешается какая-нибудь досадная случайность.
Придётся, конечно, снова подождать в засаде, но терпение обычно вознаграждается.
На Токио медленно опускались сумерки, зажигались фонари и неоновые вывески, субботний вечер подходил к завершению, но для меня всё только начиналось. Я шёл, избегая людей, стараясь держаться в тени. Словно тигр в каменных джунглях. Именно так я себя и ощущал, опасным хищником, настраивая себя на будущий риск. Кто бы что не говорил, но аутотренинг — достаточно важная вещь, и я шёл, накручивая себя, настраивая на успех. Это лучше, чем терзаться сомнениями.
Вскоре я вышел на знакомую уже улицу, к дому семьи Ватанабэ. Теперь свет горел не только наверху, в комнате Рюичи, но и внизу, похоже, придётся ждать несколько дольше. Я снизил скорость до минимально приемлемой и медленно прошёлся вдоль забора, поглядывая искоса на дом в европейском стиле. Ворота закрыты, гараж закрыт, избушку на клюшку.
Внутри немедленно зашевелился неприятный червячок сомнения, мол, что, если Рюичи решит провести эту ночь дома, но контраргумент нашёлся моментально. Босодзоку гоняли каждую ночь.
Даже если сегодняшняя ночь станет исключением, у Рюичи наверняка есть пейджер, а то и мобильник, и если чинпира сдержат слово и наведаются на парковку, чтобы немного помять байкеров, Рюичи об этом узнает и, само собой, помчится на помощь. А тут уже на сцене появляюсь я и ссаживаю его с мотоцикла. Элегантно и красиво.
Наконец, свет в окнах стал гаснуть. Я, соответственно, потихоньку переместился поближе к воротам гаража, притаился. Видеонаблюдения здесь, слава богу, не было, иначе вся моя затея пошла бы прахом. Отчаянно хотелось курить, но я держал себя в руках, мне не хотелось просрать всю операцию из-за того, что я отвлёкся на огонёк зажигалки. Вместо этого я натянул на руки рабочие перчатки. Руки не дрожали.
Ворота с негромким дребезгом поехали вверх, изнутри послышалось тихое ворчание Рюичи. Лязгнул кикстартер, зарычал мотор «Ямахи», я почувствовал, как ускорилось моё сердцебиение. Давай же, выходи, мразь…
Рюичи, словно издеваясь надо мной, заглушил двигатель. Из гаража послышалась его приглушённая ругань в адрес карбюратора, металлический звон, такой, словно он швырнул что-то в ящик с инструментами. Затем движок заревел снова. Рюичи крутанул его до отсечки, погазовал внутри гаража немного, то ли балдея от выхлопа, то ли наслаждаясь неукротимой мощью мотора, а потом начал выкатывать его наружу.
Я замер, стараясь вообще не дышать, чтобы он не заметил меня раньше времени. Промелькнула мысль, что вместо отвёртки нужно было взять молоток, тюкнуть его по голове и забрать байк без