Не голодает и не бедствует, но и не сорит деньгами.
Порой уголь и дрова приходилось экономить.
И в спальнях поутру было чересчур свежо.
Но это все в прошлом.
— Спасибо, мама, — шепчу я нежно ей в ответ.
И она улыбается одними только глазами.
Мой муж, ее сын, смотрит на эти чудачества госпожи матери со снисходительностью.
— Госпожа мать преувеличивает, — цедит он. — В нашей постели не бывает холодно.
От его слов мне оглушительно стыдно.
Но я молчу, пряча пылающее лицо под одеялом.
Она замахивается на него палкой.
— Научись уже беречь жену! — ворчит она.
У нее прямая спина, горделивая посадка головы.
Седые волосы, уложенные красиво в высокую прическу.
Тонкая талия, утянутая в корсет.
Но одна нога волочится.
Кажется, то ли повредила, то ли сустав поразила инфекция.
Но это единственное ее слабое место.
Вдовствующая герцогиня словно из стали отлита.
И всегда найдет в себе силы позаботиться обо мне.
Вот и на нашем празднике она носится со мной, как наседка с яйцом.
Как с маленьким ребенком.
— Надень шаль, — снова велит она.
В общем-то, права.
Сад еще не отогрелся после холодной весны.
И в нем действительно сыро.
Острый холодок покалывает руки и обнаженные плечи.
А от холодной воды у меня перехватывает горло.
Не хватало еще охрипнуть в такой-то важный день!
Мне ведь предстоит сказать мужу самые важные слова.
Те, которые он ждет.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Сейчас возьму. А где Натан?
Натан — мой муж.
Самый красивый мужчина из всех ныне живущих!
Могучий великан двух метров росту.
С пронзительными голубыми глазами, с волнистыми каштановыми волосами.
С четкими чертами лица, словно высеченными в мраморе.
Мой герцог Ла Форс.
Сама сила отпечаталась в его величественном имени.
— У него какие-то дела с каким-то юрким пронырой-стряпчим, — расплывчато отвечает свекровь. — Какая-то скучная дрянь, касательно пошлин. Он присоединится к нам через полчаса, милая.
Я радостно киваю и спешу за шалью.
Моя гардеробная и личная спальня в доме.
Но я помню, что вчера оставила шаль у мужа в кабинете.
А кабинет расположен во флигеле, чуть в стороне от дома.
Вокруг него много цветущих деревьев, и воздух там напоен их ароматами.
Там приятно и работать, и… отдыхать.
Вчера Натан стащил мою шаль и бросил в кресло перед тем, как усадить меня на стол и жадно овладеть мною.
Вспомнить стыдно!
Мои щеки алеют от воспоминаний о его ненасытной жадности и страстной грубости.
Он всегда брал меня так, словно покорял. Каждый раз.
Вжимаясь в мои раскрытые перед ним бедра резко и сильно.
Он горяч и готов к любви всегда.
Всегда желает меня и всегда с нетерпением добирается до моего тела.
Раскидывает юбки, сжимает плоть жадными и сильными пальцами.
Всегда испивает первый дрожащий стон из моих губ.
И всегда щедр на подарки.
Украшения он дарит мне просто сундуками.
Просто потому, что я рядом.
Я, простушка.
Милая девушка незнатного рода.
Красивая, но без мало-мальски приличного приданого.
И, конечно, без титула.
— Ты для меня все, — шепчет Натан, надевая на мою шею очередное ожерелье, поблескивающее холодным светом сапфиров и с бриллиантами. — Я счастлив, что нашел тебя.
Сегодня, в этот особенный день, он снова подарил мне украшения.
Рубиновое колье.
Рубины, обточенные круглые бусины.
Темные, как кровь, глянцевые, как спелые вишни.
Блестящие, большие.
Каждая размером с крупную горошину.
Идеальной формы, все одинаковые.
Меж ними поблескивают острые треугольные бусины из алмазов и капли темных гематитов.
В этом мире, где месторождения рубинов истощены, это колье просто бесценно.
Все, находящиеся на празднике, просто позеленели от зависти, увидев на моей шее это ювелирное чудо.
И мужчины, и женщины.
Это слишком дорогой подарок.
Слишком невообразимый.
Тридцать пять крупных рубинов.
Это целое состояние, какого у многих приглашенных нет.
Такие бусины продают редко.
И всегда запредельно дорого.
Но у меня тоже есть подарок для Натана.
Дороже рубиновых бусин, дороже алмазов и золота.
Придворный лекарь еще на прошлой неделе осмотрел меня и подтвердил мои догадки.
— Вы в положении, леди Ла Форс! — торжественно провозгласил он. — Герцог будет просто счастлив. Доложу ему немедленно.
— Подождите! — взмолилась я. — Давайте я сама… в день нашей годовщины!
На лице лекаря отразилось сомнение.
— Ну, поймите же, — умоляла я. — Я ничего не могу подарить мужу на годовщину! Ленту? Красивый шарф? Это все не то! Такая мелочь! А вот сказать о наследнике… Да он будет на седьмом небе от счастья!
— Будет, — все с тем же сомнением в голосе произнес лекарь. — Но у меня четкие инструкции… Я обязан оповестить… герцог настаивал на этом!
— О, понимаю. Натан ждет наследника с таким же нетерпением, как и я! Но всего неделя… Вы ведь тоже приглашены на прием? Я скажу, и вы подтвердите при всех! Это будет мой подарок мужу. Я не могу не отблагодарить его за доброту и щедрость.
Лекарь промолчал.
Он, конечно, приглашен. Его не могли не пригласить.
Не понимаю, чего он ломается.
— Скажем, что вы тоже только что узнали, — соблазняю я. — Осмотрели с утра, и вот…
На лице лекаря мелькает облегчение.
— Леди не понимает, чем грозит мне сокрытие, — бормочет он.
Но я смеюсь и сую в его руки мешочек с золотом.
— Но мы ничего не собираемся скрывать, — весело ответила я. — Просто отсрочим. Так мы договорились?
Он смотрит на мешок, потом на меня.
— Да! — решается наконец-то он.
— Славно! — отвечаю я. — Наш с вами выход сразу после большого танца! При всех. Чтобы все гости знали, что герцог Ла Форс скоро станет отцом!
Но я лукавила.
Сообщить мужу я хотела сама.
До танцев.
До церемонии вручения подарков.
Хотела первой увидеть его радость и разделить ее с ним.
И вот настал тот самый момент.
Я бежала по лестнице за шалью в кабинет мужа.
Смеялась, предвкушая изумление Натана.
И прижимала руки к животу, где зрело мое сокровище.
Глава 4
— Натан, сколько это может продолжаться?! Сколько эта безродная корова будет жить в твоем доме и занимать мое место?!
Этот выкрик остановил меня вернее удара хлыста.
Я замерла под полуоткрытыми дверями кабинета Натана, ни жива, ни мертва.
Потому что крикливый голос — это голос его прежней