Сначала я хотел снять с Вильямса ожерелье из гранат, но быстро передумал. Подошёл, выудил предохранительное кольцо на одной из них, зафиксировал. Если кто-то к нему полезет с целью выяснить состояние ЦРУ-шника, случится ба-бах. Сугубо афганский метод. Ибо не хрен.
Выбравшись из здания медчасти, мы разделились.
Кикоть бросился к машине, а я — вдоль стены лазарета, затем вдоль штабелей досок, короткими перебежками направился к бараку. Тут росли какие-то колючие кустарники, которые при необходимости можно было использовать как элементы маскировки.
Охраны на входе в барак сейчас уже не было — это хороший знак.
Воздух был каким-то густым и тяжелым, в нем уже ощутимо чувствовался запах гари и жженой резины. Кажется, противопожарные меры у них тут совсем не организованы. Ну, оно и понятно — акцент-то совсем не на этом сделан.
Метрах в двадцати справа мелькали силуэты охранников, бестолково бегавших с оружием в руках. Никто не смотрел в нашу сторону. Их внимание было приковано к разгоревшемуся огню и к поиску невидимого врага внутри их собственных рядов. Тревога подняла на уши всех, даже тех, кто был на дальних точках.
Пробежав вдоль стены, я достиг угла. Отсюда до двери нашего блока — не более пятнадцати метров открытого пространства. Я спокойно поднялся во весь рост и неторопливо двинулся ко входу. Толкнул ногой дверь, вошел внутрь. Здесь мне навстречу попался охранник, второго не было.
— Что там такое творится? — спросил он, среагировав на мое появление.
Тени сыграли свою роль — он не заподозрил во мне врага. Подпустил близко, даже слишком близко. Оружие охранника висело на плече, он даже не потрудился его снять.
— Пожар! — коротко бросил я. Затем резко нанес ему удар по шее, попав именно туда, куда я и планировал.
Выпучив глаза, тот рухнул на колени, а затем и приложился бородатой мордой к грязному полу. Естественно, полы тут никогда не мылись — кому оно надо?
Миновал короткий переходный коридор, подошел к двери. Прислушался. С той стороны доносились голоса.
Дверь была закрыта на массивный засов. Я решительно сдвинул его в сторону, ввалился внутрь хорошо знакомого коридора, пахнущего потом, кровью и грязью.
— Ребята! Есть кто живой? — громко, но не крича, спросил я.
Из трёх камер послышались голоса:
— Чего? Это кто там?
— А⁈
— Я семьдесят семь двенадцать. Громов.
— Так вас же на охоте убили!
— Как видите, нет! — усмехнулся я. — Нам с Виктором правила не понравились. Вот мы и решили тут все на свой лад переделать. Но нам помощь нужна. Поможете?
В камерах действительно осталось только трое: ефрейтор Антонов, молчаливый таджик Рашид, звания которого я не знал, и старший сержант Николай.
— Вы побег, что ли, задумали?
— Он уже в процессе! Сейчас Виктор подгонит ко входу транспорт, будем прорываться к выезду. Главные ворота сейчас плохо охраняются, этим нужно воспользоваться!
Повисла напряженная пауза.
— Я с вами! — первым отозвался Рашид. Ему вторили остальные. Мне показалось, что они не поверили своим ушам, а потому и медлили. — Если уж погибать, так только так, а не мордой в песке на арене!
— Никто погибать не будет! — отозвался я, открывая тяжелые засовы. Они и впрямь шли тяжело, именно по этой причине те, кто сидел в камерах, не могли их открыть самостоятельно.
Все трое неуверенными движениями выбрались наружу. Сразу же подскочили к окнам.
— Что там происходит? Медпункт горит?
— Вроде того. Отвлекающий маневр.
Я говорил отрывистыми фразами, все время двигался, наблюдал за периметром. Сейчас меня волновало два момента — сможет ли Виктор завести транспорт и подъехать к зданию и как бы нам без потерь проскочить через главные ворота? Черт, чего он там копается⁈
Первый момент затянулся. Соответственно, и второй тоже.
Через три минуты Кикоть не подъехал. И через четыре тоже. Значит, у него возникли какие-то проблемы. Торчать здесь больше нельзя, и так уже задержались. План, что я накидал в голове, уже не соответствовал тому, как я его рассчитал. Не укладывались вовремя. Американец тоже не дурак, он должен распределить людей так, чтобы минимизировать угрозы. Условно можно считать, что он уже раскусил обман. А из этого следует, что им прямо сейчас предпринимаются контрмеры для того, чтобы кто-то из «кукол» мог сбежать.
Если охрана разбежится по лагерю, они вполне могут заглянуть и сюда. А если это произойдет, отсюда мы уже не выберемся. Не с нашими силами и боезапасом.
— Что нужно делать⁈ Какой план? — спросил Коля, поравнявшись со мной. — Оружие есть?
— Да. Возьми автомат у охранника сразу за дверью! Все же лучше, чем с пустыми руками!
Я вдруг случайно обратил внимание на ту дверь, что была рядом с моей камерой. Это та самая часть барака, в которую лишь иногда заходили охранники. Нас туда никогда не пускали.
— А там что? — спросил я, подходя ближе.
Ответа не было. Никто из оставшихся в живых пленных там не был. Что там хранилось и для какой цели здесь вообще стояла дверь — в самом деле было загадкой.
Самое время заглянуть. Хотя бы мельком — вдруг там найдется что-нибудь, что нам пригодится⁈
Не стану скрывать, тут меня направила внезапно ожившая чуйка. Давненько она мне не помогала.
Дверь оказалась довольно серьезной. И запертой. Судя по всему, с той стороны.
Я выхватил пистолет, навел на предполагаемое место замка с той стороны и трижды выстрелил. Полетели щепки и опилки. Навалился всем весом — дверь затрещала, но пока еще держалась.
— Эй, а ну, помогите мне!
Под усилием трех человек конструкция не выдержала. С треском распахнулась. Гулким звуком отозвалось эхо — помещение оказалось большим. Внутри было темно, ощутимо воняло бензином, машинным маслом и пылью. Света здесь не было, но через окна я смог различить очертания какого-то транспорта. Черт возьми, кажется, это автомобильный бокс.
На стене справа я увидел выключатель. Щелкнул по кнопке. И присвистнул.
— Ни хрена себе! Да это же советский бронеавтомобиль. Нет, даже не так. Это был древний БТР-40, ещё с послевоенных времен Великой Отечественной войны. Пятидесятые или даже начало шестидесятых. Машина морально устарела во всех смыслах, и ее местонахождение здесь вызывало кучу вопросов. На кой-черт она сдалась пакистанцам? Раритет? Трофей?
Находка-то хорошая. Но совершенно бесполезная. Оказалось, что у нее отсутствует