— Ну, целый? — поинтересовался Смирнов, глядя на находку.
— А что с ним будет? — возразил Шут. — Ну, взорвали они строение, так оно просто обрушилось и все. Много ли там надо, эту кучу камней с деревянной крышей завалить? Гранаты бы хватило. Пакет как лежал между камней, так и остался там лежать. А ты это хорошо придумал, Макс… Если не знать, что там что-то лежит, то наткнуться можно только случайно. Как так получилось, что Калугин тебя не раскусил?
— Не знаю, — ответил я, вспоминая наш с ним разговор в этом самом доме. — Может и раскусил, только он на другое подумал. Скорее всего, он посчитал, что я просто заглядывал в архив, а тот факт, что я его разделил, ему даже в голову не пришел. Я тогда понял важную вещь — Калугин и сам не знал, что именно и сколько документов там должно быть.
— Нам повезло! — выдал заключение Док.
— Похоже, что так. Или судьба. Или карма. Эта штука не должна была пропасть. Шут, помнишь откуда это? Из того самого бункера, что духи с американцами откопали в центральном Афганистане. БОВ им наши понравились. Правда, я так и не понял, зачем они вообще там этот архив держали… Калугин и его друзья использовали его как черный архив операций, которые насквозь провоняли государственной изменой. Шантаж, связь с ЦРУ, эксперименты, несанкционированные проекты и прочее. Все здесь.
Группа молча смотрела на архив у меня в руках. В их глазах читалось не просто любопытство, а суровая решимость. Теперь они понимали, ради чего я пошел на все это, понимали, что не просто так Кэп и Хорев пошли против решений генерала.
— Жаль радиостанции нет! — произнес Самарин.
— Она ни к чему сейчас, — ответил я, посмотрев на Диму. — Никакого эфира. Люди Калугина наверняка слушают эфир. Все наши гарнизоны в Афгане, так или иначе, под его колпаком. Светиться нельзя, да еще и так глупо. Хреново, что Герца нет, возможно он бы что-нибудь сообразил бы в этой ситуации. А пока у нас только один вариант действий. У полковника Хорева есть какой-то план… Он приказал переходить границу, но тихо. Есть в двенадцати километрах отсюда старая пограничная застава. Там никого не должно быть. Двигаемся туда. Тихо и быстро.
Запаковав архив в рюкзак, мы сверились с картой и тронулись в путь, направляясь к узкому каменистому ущелью, что вело на север. Дорог тут практически не было, в основном горные тропки, которыми еще в начале войны пользовались душманы и местные жители. Если вдуматься, небольших кишлаков, раскиданных по горам, тут было как грибов после дождя. Вот только очень немногие из них имелсь на карте. И о том, какой политики придерживались местные, мы само собой, знать не могли.
Наш путь, если его можно было так назвать, шел в стороне от любых признаков присутствия человека. После недавних приключений, схваток, перемещений на поезде, автомобильных погонь, эта тишина и безлюдность казались какими-то неестественными. Я потерял счет времени, часы летели незаметно. Это по прямой двенадцать километров ерунда, а вот по горам и сопкам это ни разу не просто. Порой приходилось идти по таким местам, что и не верилось. А еще в горах время и расстояние оценивается несколько иначе.
Мы с Шутом, с учетом всех ранних событий, были не просто уставшими, мы были вымотанными. Переход дался нам нелегко, но совместными усилиями, помогая друг другу, мы перебрались через хребет. Впереди были только холмы, да сопки, которые по соотношению к горизонту становились все меньше и меньше. Благо, нам на пути не встретилось ни одного душмана. Только какой-то потерявшийся баран, да и тот, увидев нас, оперативно поторопился унести лапы. То есть, копыта.
Солнце вновь начало близиться к закату, окрашивая скалы в багряные и золотые тона. Воздух, еще не остывший от уже устоявшегося дневного зноя, был пропитан пылью и какой-то травой. Док считал, что это была полынь.
— А знаете, здесь на самом деле… Красиво, — нарушил молчание остановившийся на небольшом плато Женька Смирнов. — Горы, тишина. Ни тебе выстрелов, ни криков. Вот так и не скажешь, что совсем недавно наши вертушки долбали тут все ракетами, выкуривая духов из их нор!
— Да уж, — хмыкнул Шут, поправляя ремень автомата. — Если бы я не знал, что творилось здесь в кишлаках и долинах, можно подумать, что попал глубоко в горы Кавказа. Вот закончится вся эта бадяга, афганское правительство наконец наведет порядок в республике, можно будет сюда, в тишину, приехать. На звезды посмотреть.
— Мечтатель, — устало улыбнулся Самарин. — Кому оно тут надо будет? Война окончится, русского человека сюда и палкой не загонишь. А место и впрямь красивое. Глухое и спокойное.
Я слушал их и ловил себя на той же мысли. Архв у меня — словно гора с плеч упала. Теперь, после событий в Кандагаре, после лагеря смерти в Пакистане, после треска пулеметов и воя «вертушек», эта горная благодать и впрямь, в какой-то мере, действовала усыпляюще. Но внутри все еще было натянуто, как струна. Мы не у цели. Пока этот архив не окажется в руках Хорева, расслабляться было рано.
— О, глядите! Это же маки! — заметил Док, увидев небольшую поляну, с какими-то небольшими зелеными кустами. — Где-то через месяц они зацветут!
И верно, это действительно были маки. Только еще маленькие. И дикие, росли как попало. Таких небольших участков в Афганистане немного, куда больше именно в южных провинциях.
Шли быстро, почти не разговаривая, с умом экономя силы. Два с половиной часа промелькнули почти незаметно — за это время мы спустились с хребта, прошли небольшую долину и вышли на открытый участок. Не степь, конечно, но все равно все хорошо просматривалось.
Начало темнеть. К счастью, карта, что мне подогнал Матвеевич, не подвела — впереди, в сумерках, показались темные, низкие постройки. Старая советская пограничная застава. Колючка, покосившиеся вышки, несколько кирпичных зданий с пустыми глазницами окон. Заброшенной она считалась с тех пор, как зимой 1979–1980 годов 40-я армия перешагнула границу и эта территория перестала быть тыловой.
Мы залегли на подходах, изучая местность. Тишина. Ни души. И вдруг из-за одного из зданий мы заметили едва заметные огоньки света. Из небольшого одноэтажного здания вышла знакомая высокая, подтянутая фигура в форме без знаков различия. Полковник Хорев. Неподалеку, у границы заставы стоял одинокий УАЗ 469, накрытый маскировочной сетью. Неужели Хорев тут один?
Наблюдение показало, что полковник тут не один. Вместе с ним было