Замыкал шествие Александр, чья практичная, сшитая из прочной ткани одежда путника идеально соответствовала обстановке. Джинсы так вообще универсальная одежда. На его лице читалось лёгкое любопытство и некоторая доля самодовольства — мол. Сноб! Так-то, если разобраться такая его экипировка не его заслуга, а выбор из-за спешки и необходимости без проблем его быстро и достаточно неброско приодеть.
Слава богу, других неожиданных происшествий, вроде внезапно вывалившегося кабана из чащи, больше не случалось. Лес, напротив, казался на удивление безмятежным и, что было куда более показательным, пустым. Слишком пустым. Ни треска веток под лапами хищника, ни пересвистов птиц, ни даже навязчивого жужжания крупных насекомых. Тишина стояла гробовая, нарушаемая лишь нашими шагами и тяжёлым, отнюдь не императорским, дыханием Светланы.
Но на их счастье путь не занял так уж много времени, и вот они оказались на опушке леса, а дальше были уже поля, что несколько обескуражило Ивана. Не сами по себе поля — золотистая, волнующаяся на ветру пшеница была зрелищем по-своему идиллическим, — а сам факт их существования в принципе. В прошлый раз, когда он здесь был, никто за стенами городов-крепостей особо жить не решался, а уж тем более заниматься сельским хозяйством на открытой, беззащитной земле.
Любая подобная попытка была бы равносильна самоубийству, приглашению всему магическому зверинцу на бесплатный пир. С другой стороны, в этом мире прошло уже много лет, так что… видимо, люди сумели отвоевать у буйства растительности кусочек порядка. В общем, вдалеке виднелось нечто похожее на человеческое поселение. Только даже отсюда, с опушки леса, оно тоже напоминало скорее укреплённую фортецию, а не привычную для Ивана деревню. Высокий частокол, смотровые вышки по углам, массивные ворота — явно не наследие эпохи вторжений отпечаталось в самой архитектуре выживания. Скорее опасность нападения крупных мутировавших животных. Магические твари исчезли вместе с порталами, когда забрал отсюда Синее Тенко.
— Ну что ж, — обернулся к своим спутникам, смакуя зародившуюся во мне ироничную мысль. — Кажется, цивилизация. Пахнет прогрессом и… испёкшимся хлебом, если моё обоняние не изменяет.
Есть такой момент, когда проголодаюсь, нюх становится получще чем у собаки. А пока сытый, будто медведь мне на нос наступил.
— Светлана, ваше экспертное мнение, как монарха: по виду на въезде должны потребовать пропуск или сразу предложат дань заплатить?
Императрица, воспользовавшись передышкой, пыталась привести в порядок причёску, из которой были извлечены три листочка, одна шишка и, кажется, маленький, но очень решительный паучок.
— Вань, хватит чушь нести, — выдохнула она, с отвращением стряхивая с пальцев паутину, — в моей империи дорожные посты руководствуются здравым смыслом, а не инстинктами сторожевых псов. Да и вообще, внутренние таможни отменили бог знает сколько столетий назад. Хотя… — она прищурилась, вглядываясь в удалённые башенки, — здешняя эстетика наводит на мысль о некотором регрессе в бюрократии.
Тем временем сосредоточился на своих внутренних ощущениях. Ощущение мира, полученное мной ранее, оказалось на редкость точным. А ведь здесь столько с тех времён произошло. Магический фон здесь был не просто низок — он был призрачен. Как слабый-слабый радиосигнал из далёкой галактики, который вот-вот заглохнет навсегда. Я чувствовал его… но лишь потому, что был его источником. Вернее, одним из трёх. Мы с Александром были тут словно два крошечных, но стабильных реактора, чья энергия хоть не тут же растворялась в магическом вакууме, не находя отклика в реальности. Светлане здесь в этом смысле было хуже. Её тип дара удобен у нас, а не здесь.
Мой дар, столь нестабильный в иных мирах, здесь, в этой «законсервированной» реальности, чувствовал себя… как дома. Он не буйствовал, не пытался разорвать ткань пространства — он лежал в моей душе ровным, послушным полем силы, готовый по первому зову свершить то, что я захочу. Бог данного мгновения? Пожалуйста. Пока это мгновение длится, и пока не пытаюсь сотворить нечто глобальное. Но локальный перекос реальности? Легко.
А вот Светлана… Я посмотрел на неё. Её собственный дар, Ветра, доставшийся ей от моего мира, был мёртвым грузом. Её резерву требовалась не просто энергия, а насыщенный, плотный, «густой» фон, создаваемый коллективной аурой тысяч, миллионов волшебников, кипящей жизнью, страстями, силой. А здесь… одарённых, по сути, было всего трое. Я, Александр и она. При этом мы с моим сыном почти ничего не изливали в окружающий мир, в силу специфики моего дара, который достался от меня и потомку. Фон, создаваемый нами, был ничтожной каплей для её бездонного, но специфического сосуда. Она была как парусный корабль в штиле — все снасти на месте, паруса готовы, но ветра нет и не предвидится.
— Что чувствуешь? — тихо спросил я её.
Она пожала плечами, и в этом жесте была уже не императорская надменность, а почти что детская растерянность.
— А что, должна?
— В принципе нет, но мало ли. Собственно, из-за этого тебе бы лучше оказаться в моём мире, а не здесь. Но с другой стороны, кто его знает, что творится с государством в силу вашего исчезновения.
— На этот случай и существует Дума и Правительство. Так что разобраться должны были, кто и какую власть получит.
— Ну, это может быть. Но вот без твоего сына, всё тут должно было схлопнуться, если конечно я опять новую реальность похожую на вашу не воссоздал. Так что вам в первую очередь надо будет определиться, это точно ваш мир и если что-тоне так, то хватит ли точности совпадений чтобы признать его таковым. Даже Дорогобудовы вряд ли скажут, сколько мир существует, если его якорь, на котором всё держится из него убрать.
— Подожди. Вань, это что же получается, что мы и в этот раз не туда попали.
В этот момент Александр, который всё это время молча изучал окрестности, вдруг произнёс:
— Пап, а мне тут… нормально. Немножко сдавленно, будто в комнате с низким потолком. Но сила есть. Дар работает.
— Свет, туда-то туда, да только непонятно насколько. Скажи, у его фрейлин точно уже нет одарённых отпрысков. Нужно же понимать, что прежнего источника даров так понимаю не осталось. Да и того мира уже тоже нет. А чем больше у вас магов моего типа, тем устойчивей мир.
— Тут сложно сказать, мы же со свечкой над ними не стояли. А этот никакой сознательности не проявлял.
— Да что тут такого. Ну нравится, когда мне делают минет. Да и вообще, покажите хоть одного мужика кому это не нравится, — ответил Александр.
— Блин, нравится не нравится, а теперь вот думай, насколько всё здесь устойчиво. А вот если бы были отпрыски, так можно было бы не гадать.