При виде меня он поднимает, промокает губы салфеткой и жестом приглашает присесть. Весь такой элегантный, в дорогом костюме, гладко выбритый. Внешне цивилизованный человек.
Где же тот зверь, что терзал меня вчера? Да вот же он — притаился во взгляде черных глаз и по-прежнему жадно смотрит на меня.
Надзирательница уходит, оставляя нас наедине, и я замираю на пороге столовой. Надо взять себя в руки, надо быть сильной — повторяю мысленно, как мантру.
— Сядь, — приглашает Раиль. — Тебе надо поесть.
— Не хочу, — качаю головой и тут же прошу, пока голос еще слушается: — Мне пора вернуться в интернат. Прикажите, чтобы меня отвезли обратно.
Он хмуро молчит какое-то время, а потом отвечает коротко и предельно ясно:
— Нет.
Вот так, всего три буквы рушат остатки моей надежды. Просто «нет» и все. Нет свободе, нет мечтам, нет нормальной жизни. Как это вообще со мной произошло? В голове не укладывается…
— Вы не имеете права держать меня против воли! — восклицаю. — Это противозаконно.
— Пожалуешься на меня? — хмыкает он.
Я растерянно оглядываюсь. Кому здесь жаловаться? Вдруг ощущаю себя жертвой маньяка. Меня похитили и держат против воли — как еще это назвать?
Вот только я почему-то не пугаюсь, а дико злюсь. Наваливается все разом и то, как директриса меня продала, и то, что Раиль сделал со мной вчера. В меня будто демон вселяется — подскакиваю к столу, хватаю первое, что попадается под руку, кажется, тарелку и ка-а-ак шарахну ее об пол.
Звон, осколки в стороны, тарелка вдребезги. Мне становится немного легче, но все еще недостаточно. Тянусь за следующей тарелкой, но взять не успеваю. Раиль перехватывает мою руку за запястье.
— Это антикварный набор. Одна тарелка стоит, как ты вся, — поясняет он спокойно.
Вот же сравнение — я и тарелка. Еще бы отработать предложил.
— Не надо капризничать, — вроде как просит Раиль, но в голосе уже звучат нотки раздражения. Ага, мне все-таки удается пробить его броню! — Чего ты хочешь? Петь? Не вопрос, я сделаю тебя звездой.
А вот теперь он с размаху таранит мою защиту. Просто разносит в щепку. Петь… как он вообще узнал? И ведь ударил по самому сокровенному — по мечте.
Наверное, так люди и продаются. Говорят же, что дорога в шоу-бизнес через постель. И вот он — мой спонсор и благодетель. Сколько девушек на моем месте согласятся? Наверняка немало. Не могу их осуждать, но сама так не хочу. Уважать себя перестану.
— И за это мне всего лишь надо ублажать вас в постели? — спрашиваю с горькой усмешкой.
Раиль кривится, будто я сказала что-то неуместное. Но я всего лишь уточнила круг своих обязанностей. Когда заключается сделка, обе стороны должны их знать.
Мой прагматичный подход отчего-то злит Раиля. А чего он ожидал? Что я буду счастлива стать его… а кем, собственно? На ум приходятся исключительно нецензурные слова.
— Дерзишь? — он дергает меня за руку, я невольно делаю шаг вперед, чтобы не упасть, и оказываюсь буквально распластанной по его груди. — Что ж, я буду только рад, если найдется повод наказать тебя. Есть два пути, Анастасия, хороший и плохой. Тебе выбирать по которому мы пойдем.
Он и имя мое выяснил. Готова поспорить, еще вчера он его не знал.
Я молчу, и он теряет терпение. Все еще сжимая запястье, опускает мою руку себе на ширинку, чтобы я почувствовала, как действую на него. Я нервно сглатываю. Неужели опять? А что, стол рядом, а ему, кажется, так нравится.
— Не надо упрямиться, — просит Раиль. — Мы можем заняться чем-то более приятным, чем ссора.
— Нет! — я в ужасе выдергиваю руку из его захвата. Откуда только силы взялись?
Отскакиваю подальше. Второй раз я эту ошибку не совершу, не подпушу к себе зверя.
Глаза Раиля опасно сужаются. Просто два лазера, прожигающие меня насквозь. Но, странное дело, он не торопится снова нападать.
— Я понимаю, тебе нужно время на восстановление после того, что было вчера, — кивает он. — Я дам его тебе. Но теперь ты моя, Анастасия. Привыкай.
Заявив права собственности на меня, он уходит, а я без сил опускаюсь на ближайший стул. Сегодня я отвоевала свое тело, а что будет завтра? Долго ли я выдержу эту битву?
Ася
Оставшись в столовой одна, я сажусь за стол и ем. Оказывается, я дико проголодалась. Мне нужны силы.
Жуя, думаю, как быть дальше. Раиль четко дал понять, что отпускать меня не намерен. Я же твердо убеждена, что не хочу здесь задерживаться. Дилемма.
Он думает, что меня удержит золотая клетка, но недаром в интернате меня прозвали Соловей. Конечно, в первую очередь за голос. Но, как известно, соловей не поет в неволе. Это свободолюбивая птица.
У меня всего один вариант — сбежать из этого дома. Подальше от Раиля, от директрисы и ото всех, кто думает, что может управлять моей жизнью.
После стычки с мужчиной в моей крови все еще бушует адреналин. Так что наскоро перекусив, я отправляюсь в разведку. Пора проверить границы своей свободы. Как далеко я могу зайти? Сколько места мне выделил Хозяин?
Я исследую свою клетку в поисках слабых мест. Первым делом направляюсь к двери на улицу. Берусь за дверную ручку, сердце дико колотится. Кажется, вот-вот выпрыгнет через горло.
Все кажется — вот сейчас меня остановят. Охранник, та противная надзирательница или сам Хозяин, но кто-то непременно не позволит мне выйти.
Но нет, ручка опускается вниз, дверь открывается, и мне в глаза бьет солнце. Неужели свобода?
С надеждой я перешагиваю порог, озираюсь и сдуваюсь, как воздушный шарик. Что-то я размечталась, забыла, с кем имею дело.
Я стою на крыльце особняка. Вокруг простирается ухоженная территория — клумбы, лужайки, деревья, чуть поодаль гараж, а вдалеке, кажется, баня с гостевым домом. И все это великолепие окружает высокий забор, через который мне ни за что не перебраться.
Выход всего один — ворота с пунктом охраны. Чутье подсказывает — если попрошу, их для меня не откроют. Круг моей свободы очерчен этим самым забором.
И все же я предпринимаю попытку. Надо же проверить. А вдруг? Естественно, терплю фиаско. Охранник у ворот говорит, что меня запрещено выпускать. Вот так, даже прислуга в курсе, что я здесь пленница.
— Но меня держат против воли. Это похищение! — пытаюсь объяснить. — Вы обязаны мне помочь.
— Я