Не успеваю договорить. Захар резко хватает меня за руку и тянет к себе. Выбивает воздух из легких. Свободной рукой ползет выше. Сжимает мой подбородок, заставляя смотреть прямо глаза.
А там на дне — черная, липкая бездна. Вот теперь страшно. По телу прокатывается волна паники.
— Не делай этого с нами...
Он шумно втягивает воздух, и пальцы сжимает сильнее. Было не больно, но ощутимо.
Тишина кажется оглушающей, даже дыхание замирает. В его взгляде нет ни тени смягчения. Я понимаю — прощения не будет.
— Собирай вещи. Мы уходим.
Пальцы на моем подбородке напрягаются. Я чувствую, как боль нарастает. Вдруг он отпускает меня. Мощная рука дрожит, словно не решаясь довести задуманное до конца.
Делает шаг в сторону, и я бросаюсь следом. Плевать на гордость или обиду. Пусть горит синим пламенем.
— Захар, постой… — цепляюсь дрожащими пальцами в идеально выглаженный пиджак. Билецкий только раздраженно сбрасывает мою руку. Бровь снова взлетает. — Куда ты хочешь нас увезти? Если меня не жалко, дочь пожалей! Что я ей скажу?
На словах о дочери вздрагивает, кривится, словно пощечину отвесила. Глаза, и без того злые, становятся ярче.
Захар прокашливается.
— У меня есть дела с партнёром. Но бегать за тобой по всему Лондону мне нахрен не впёрлось. Поедете со мной.
Отступаю назад. Нет, это какой-то кошмарный сон.
Он продолжает:
— Давай, Юля, оживай. Отель пять звезд — считай, семейный отпуск. Охуенно, да? Ты же такое любишь, принцесса?
Не дождавшись ответа, выходит. Я срываюсь за ним. От мысли, что он останется с дочерью наедине, страх стекает по позвоночнику.
Мои нервы натягиваются, как канаты.
Захар делает неуверенный шаг в сторону кровати, затем застывает на месте. Он явно растерян, хоть и старается выглядеть собранным. Но я чудом замечаю мелкую дрожь. Впитываю в себя.
Билецкий закрывает глаза и делает глубокий вздох. Пытаюсь понять, что творится у него на уме, но это бесполезно. Через несколько секунд на идеально красивом лице снова появляется маска абсолютного спокойствия. Он отступает назад, и направляется к двери. Напоследок бросает:
— Вам хватит двух часов на сборы? — Я киваю в ответ. — Вот и отлично.
Глава 25
— Готовы?
Нет, конечно, не готовы. И вряд ли когда-нибудь будем. Но что делать?
— Да...
Бывший муж нахально врывается в номер. Дочка, которая только что мирно играла с любимой игрушкой, вдруг замирает. В её глазах — страх и настороженность. Маленькие плечики слегка дрожат.
Захар делает шаг вперёд. И я нервно сглатываю. Внутри словно ураган проносится.
Первая встреча отца с дочерью скомканная, неловкая. Захар пробует заговорить, но зайчонок только кивает и прячет взгляд. Бедная моя девочка, она явно испугалась.
Последние пять лет я делала всё, чтобы моя дочь купалась в любви и обожании. Старалась изо всех сил сохранять в её мире спокойствие и стабильность. Конечно, она боится. Малышка совсем не привыкла к резким поворотам, тем более в присутствии совершенно чужого ей человека.
Её не успокоили ни мои на ходу сотканные истории о встрече старого друга, ни рассказы о новом, куда более увлекательном путешествии.
— Захар... твоё лицо... — шепчу. — Ты её пугаешь.
— А что с ним не так? Не такой уж я страшный, да?
Закатываю глаза. К чему глупые вопросы? Он и сам знает, что красив. Только вот на лице, как обычно, каменная маска. И взгляд — дикий, пугающий. Я понимаю, он злится, но пусть отыгрывается на мне, а не на ней.
Захар шумно выдыхает и поворачивается к выходу. Я подхожу к чемодану, беру его, затем осторожно ловлю ручку дочери. Её маленькие пальчики крепко сжимаются вокруг моей ладони. Наклоняюсь, целую в макушку и шепчу, что всё будет хорошо. Хотя сама не уверена в этом.
Билецкий небрежно забирает из моих рук чемодан. Я не возражаю — если ему так хочется, пожалуйста.
Мы выходим из отеля. Холодный ветер пронизывает до костей, и я машинально поправляю капюшон на дочке.
Возле входа в подземный паркинг останавливаюсь. Осматриваюсь вокруг. Людей Билецкого нигде не видно.
Внутренности скручивает тугим узлом.
Так, получается, он сам решил нас сопровождать? Мало того, что ворвался в нашу жизнь, смахнул всё к чертям, так теперь еще и постоянно будет рядом?
— Мы что, обязательно должны ехать в одной машине? — спрашиваю с долей раздражения. Это пытка, не иначе.
— Обязательно.
Я беру дочь за руку и, нехотя, плетусь следом. Захар ускоряет шаг, не утруждая себя тем, чтобы подстроиться под наш темп. Подходит к машине и открывает дверь.
На заднем сиденье вижу детское кресло. Стараюсь скрыть удивление. Усаживаю дочку и закрываю дверь. Обхожу и умащиваюсь рядом с ней.
Малышка наклоняется к моему уху.
— Мама, а он точно хороший дядя? Вы правда дружили?
Вопрос дочери выбивает воздух из лёгких.
Нет, милая, совсем наоборот. Он очень плохой дядя. Самый худший из всех.
— Мы поговорим с тобой позже, хорошо?
Диана кивает, прикрывает глазки.
Машина плавно трогается с места. Молю, чтобы поездка прошла в тишине. Мне нужно подумать, решить как быть дальше. Но, как всегда, у Билецкого свои планы. И на мои желания ему наплевать.
— Заедем в торговый центр, мы как раз рядом. Вы со мной.
Я нервно сглатываю и отвожу взгляд в сторону.
Он меня опять не спрашивает, просто ставит перед фактом. Раздраженно сжимаю губы. Хочется спросить, на кой черт, но это бессмысленно.
— Диана. — Слишком бурно реагирую на голос бывшего мужа. Пока с его губ слетает имя дочери, у меня внутри все леденеет. Холод расползается по грудной клетке с невероятной скоростью. — Ты не против?
Малышка что-то бурчит по-английски. Сразу видно, что она недовольна новым знакомым. Моя девочка чётко расставляет личные границы. Она это умеет, в отличие от меня.
Возле торгового центра место для парковки найти непросто, но нам всё же повезло. Уже поднимаясь на эскалаторе, понимаю, что каждое движение совершаю на автомате, как робот.
Воспоминания о прошлой жизни проносятся перед глазами яркой вспышкой, но я вовремя останавливаюсь. Сейчас не время и не место.
На втором этаже мы находим супермаркет. Захар спрашивает, что нужно взять в дорогу. Хочется крикнуть, чтобы перестал строить из себя заботливого муенька, но молча проглатываю слова. Диктую список. Всё как прежде, на автомате.
Билецкий быстро собирает необходимое в тележку и оплачивает покупки на кассе самообслуживания.
Уже на выходе из магазина замечает витрину с детскими игрушками. Жестом указывает направление.
Возле ярких стеллажей Захар обращается к дочери. На чистом, безупречном английском. Он принимает правила ее маленького протеста:
— Хочешь что-то выбрать?
Зайчонок отрицательно качает головой. Иногда она может быть упрямой до невозможности. Это точно от отца.
Понимаю, что оба не уступят. А мне совсем не хочется застрять здесь надолго.
Плавно опускаюсь на корточки перед дочкой. Бережно беру её маленькую ручку в свою.
— Котёнок, ты ведь хотела найти друга для Мики? Сейчас самое время, ему будет грустно в путешествии. Давай, выбери что-нибудь.
— Но, мам...
— Диан, давай скорее, дядя правда хочет помочь вам с Мики.
Малышка кивает и отходит. Захар наблюдает, скрестив руки на груди. Да, Билецкий, смирись. Не знаю, чего ты добиваешься, но здесь к тебе настроены недружелюбно. Признаю, глубоко в душе я очень даже довольна.
Диана справилась довольно быстро. Уже оказавшись в машине, я наконец-то выдыхаю.
Наверное, Бог услышал мои молитвы, потому что дальше мы едем в тишине. У нас короткая передышка.
Дочь смотрит мультики, уютно устроив на коленях новую куклу. Я же про себя тону в отчаянии. Совсем не понимаю, что делать дальше.
Захар посматривает на нас через зеркало заднего вида. Не знаю, о чём он думает, и это пугает ещё больше.