* * *
Что касается П.В. Чичагова, то он потом написал императору подробное объяснение своих действий, «многие генералы русской армии выступили в его защиту, и сам царь позже тепло принял Чичагова в Вильно, наградив его орденом Владимира I степени. Но выход Наполеона из окружения имел мощный общественный резонанс, без виновного обойтись было нельзя».
И, конечно же, в очередной раз виновным стал кто угодно, но только не М.И. Кутузов.
Через пару дней после ухода Наполеона Кутузов встретился с Чичаговым в Вильно. Очевидцы рассказывают, что Кутузов тогда с подчеркнутой любезностью сказал:
– Поздравляю вас с одержанными победами над врагом.
На что Чичагов ответил:
– Честь и слава принадлежат вам одному, ваше сиятельство, ибо все, что ни делалось, исполнялось буквально во всей силе слова повелений ваших, следовательно, победа и все распоряжения есть ваше достояние.
Как видим, Павел Васильевич оказался не лишен склонности к «византийскому языку» и дал Кутузову понять, что выполнял прежде всего его распоряжения.
Надо сказать, что адмирал Чичагов «обладал не только прямотой и принципиальностью, но и очень сильным характером». За это он даже во времена правления Павла I был на время заключен в Петропавловскую крепость, пребывание в которой чуть не закончилось для него трагически.
Совершенно нормально, что «с таким характером адмирал в 1812 году потребовал от Александра I восстановления справедливости».
Но, так и не дождавшись опровержения всех обвинений со стороны императора, он 1 (13) февраля 1813 года сдал командование армией М.Б. Барклаю де Толли, а затем, получив бессрочный отпуск, уехал за границу. С тех пор он более не возвращался в Россию. Последние годы своей жизни адмирал Чичагов, ставший британским подданным, провел преимущественно в Париже. Ослепший, неоцененный по заслугам, всеми забытый, он жил у своей дочери, графини Екатерины дю Бузе, и умер 20 августа (1 сентября) 1849 года в возрасте 82 лет.
* * *
Что же касается М.И. Кутузова, то публицист и историк Ф.М. Уманец в своей книге, посвященной генералу А.П. Ермолову, дает фельдмаршалу следующую характеристику:
«Вообще дисциплина не процветала при Кутузове. Если партизанская война развилась при нем, то это произошло не от одного только феноменального, напоминающего Библию, саморасстройства армии Наполеона. Личный характер главнокомандующего способствовал развитию партизанской войны. Начальники частей всегда пользовались у Кутузова большой свободой действий, а подчиненные, может быть, слишком много рассуждали. “Голубчик, – объясняет он впоследствии Ермолову, – не все можно писать в рапортах, извещай меня о важнейшем записками”.
Даже отлично зная положение дела, Кутузов не любит идти в разрез ни с мнением толпы, ни с желаниями сильных лиц и очень рад, если истину можно высказать чужими устами. Эта черта в характере знаменитого полководца, между прочим, с поразительной ясностью обрисовалась на военном совете в Филях, когда главнокомандующий старался маскировать свое решение оставить Москву авторитетом второстепенных лиц. Благоразумно рассчитывая на содействие мороза и изнурительного похода и давно решив не рисковать ни одним солдатом своей армии и ни одним лавром в своем венке, Кутузов, однако, не говорит, что ему нужно, а косвенными мерами удерживает рвение подчиненных. Отсюда репутация “старой лисицы”, прочно утвердившаяся за Кутузовым.
И тем не менее ленивый, на взгляд беспечный, как будто бы весь отданный мелким страстям Кутузов неизменно побеждает везде, где может действовать самостоятельно, предусмотрителен, где это необходимо, и радикально чужд всех признаков непотизма. Князь Кудашев, муж его любимой дочери, едва ли не потерял более, чем выиграл от этого родства. Со стороны кажется, будто победы Кутузова приходят сами собой, будто в них нет ни напряжения, ни умственной работы. Так мало в нем суеты и движения. Так все свободно и “без хлопот”…
Именно в том, что составляет слабую сторону в характере Кутузова, он нашел средство для успехов на военном поприще. Предоставляя своим генералам несколько рискованную свободу действий, Кутузов понимал, что можно ожидать от каждого из них. Умение похвалить и умение каждого поставить там, где он всего более полезен – гений Кутузова. Были частные ошибки, но общие результаты его оправдали. В противоположность Суворову, не терпевшему при себе людей способных, Кутузов любил окружать себя талантами, выдвигал их и создал на них свою репутацию.
Во имя справедливости следует, однако, прибавить, что некоторый беспорядок в армии Кутузова был только частью общей беспорядочности военного дела России в начале этого столетия».
Не все можно писать в рапортах… Ленивый, на взгляд беспечный… Любил окружать себя талантами и создал на них свою репутацию… «Старая лисица» и в самом деле был таким.
Кутузов, такой безнравственный в своем поведении и в своих принципах и такой посредственный как начальник армии, обладал качеством, которое кардинал Мазарини требовал от своих подчиненных: он был счастлив. Исключая Аустерлиц, где его нельзя упрекать за бедствия, потому что он был только номинальным начальником, фортуна везде благоприятствовала ему, а эта удивительная кампания 1812 года возвысила его счастье и славу до высочайшей степени.
По меркам того времени М.И. Кутузов и в самом деле был старым. Плюс усталость. Плюс необратимые последствия очень тяжелых ранений в голову. Вот и идут в исторической литературе фразы типа «Кутузов решительно возражал против похода 1813 года», «Кутузов настоятельно советовал не вмешиваться в европейскую политику, но царь решил освободить Европу от Наполеона», «Кутузов не торопился переносить боевые действия за Эльбу», «Кутузов знал, что конечная победа над Наполеоном в Европе будет одержана, и шел к этой победе, но он не хотел щедро платить русской кровью за излишне нетерпеливое желание союзников ускорить свое освобождение»…
Все это так. Но человеку было 65 лет, а в таком возрасте даже в наше время порой и из дома выйти нет ни сил, ни желания. А в начале XIX века все обстояло еще драматичнее: например, Наполеон умер в 51 год, император Александр I – в 47 лет… И даже регулярно занимавшийся закаливанием А.В. Суворов смог дожить лишь до 69 лет. Каждому выделяется свой срок, и, наверное, к началу 1813 года у Михаила Илларионовича срок оказался исчерпан…
В письмах родным он все чаще и чаще жаловался: «Покой мне нужен, я устал, как давно мне покою не было».
Глава шестая
Смерть и потомки М.И. Кутузова