- И не открывай их, хорошо?
- Хорошо.
- Прекрати плакать, черт возьми! Что ты сказала?
- Я сказала "хорошо".
- Ни в коем случае не открывай глаза, тебе понятно?
- Понятно.
- После этого ты вернешься и переспишь со всеми мальчишками в бушвейкской школе, да?
- Да.
- Скажи это.
- После этого я вернусь и пересплю со всеми мальчишками в б-бушвейкской школе.
- И ты вылижешь все "киски" в бушвейкской школе.
- Я вылижу все "киски".
- Где?
- В бушвейкской школе.
- Хочешь полизать "киску"?
- Д-да.
- Хорошо. Но у меня есть идея получше. Шерри, иди сюда. Встань перед ней на колени. Дай мне камеру. Стеф, я хочу, чтобы ты засунула язык в жопу Шерри. Раздвинь половинки, Шерри. Вот так. А ты засунь язык прямо туда, прямо в дырку. Не в "киску", а в жопу, черт бы тебя побрал! Еще глубже. Правильно. Очень хорошо.
Было уже за полночь, они допили шампанское и по очереди трахали ее пустой бутылкой, когда он решил, что хочет на нее поссать. Шерри снимала, как он ссал на Стефани в ванной. Он сказал ей, что она хорошо выглядит с обоссанными волосами. Он хотел и посрать на нее, но после нескольких попыток стало ясно, что ничего не выйдет. Шерри, вероятно, могла бы это сделать, но не вызвалась. Стефани позволили принять душ. И именно после того, как она приняла душ, и ей вручили большое пушистое полотенце, она совершила грубую ошибку. Она открыла глаза и увидела их.
Она сразу же закрыла их, но было уже поздно. Они знали это, и, вероятно, она тоже, хотя и продолжала делать вид, что ничего не произошло, и притворялась вплоть до того момента, когда ее затащили в подвал. А потом началось: Нет, нет-нет-нет, пожалуйста, нет, пока Шерри не выключила камеру, не положила ее на холодный цементный пол, не взяла бейсбольную биту и не ударила ее несколько раз по голове, пока они с Оуэном не убедились, что она мертва.
ГЛАВА 4
Вторую девушку звали Эшли Линк, ее тело они выбросили в придорожную канаву. Было слишком сложно и долго разделывать тело Стефани и упаковывать части в коробки, заливать цементом, а затем везти к озеру и топить. Бензопила Оуэна постоянно заедала на липких полужидких субстанциях, а когда цемент застывал, коробки становились очень тяжелыми. Вонь в проклятом подвале стояла неделями.
Они решили, что надо учиться на своих ошибках.
Итак, они раздели ее, вымыли, выбросили, почистили машину, и все.
ГЛАВА 5
В последнее время Оуэн стал очень нервным. Шерри не понимала, почему.
Его допросили по делу об изнасилованиях, но также и практически всех мужчин в округе, схожих по описанию, и, очевидно, ничего не добились, потому что это было почти шесть месяцев назад, и с тех пор его больше не беспокоили. Они уже давно никого не убивали.
Изнасилования продолжались как обычно, и иногда она снимала их на камеру, а иногда нет. Иногда он просто уходил на дело один.
Но заставить его расслабиться становилось все труднее и труднее.
Бывало, они ехали в супермаркет, и Оуэн мог сказать что-то вроде:
- Видишь ту девушку? Господи, я ее изнасиловал. Как ты думаешь, она меня видела? Заметила машину?
Шерри сомневалась, что это были те самые девушки, которых он изнасиловал, потому что это повторялось с полдюжины раз, он просто не мог стольких изнасиловать. Однако она никогда не противоречила ему, а наоборот, старалась успокоить и заверить, что нет, девушка их не видела, они ехали слишком быстро, или девушка смотрела в другую сторону, или еще что-нибудь.
Он стал прятать видеокассеты за планкой в стене гаража.
Начал принимать душ четыре-пять раз в день. Она приходила домой с работы, а он уже был дома, и она находила его в душе. Он принимал душ до и после того, как трахал ее.
Раньше он так никогда не делал.
Он также покупал в аптеке флаконы дезинфицирующего средства для рук с витамином Е и носил их в кармане. Всякий раз, когда они отправлялись на вечеринку, в ресторан или еще куда-нибудь, где надо было пожимать руки, он тайком пользовался им под столом или в туалете.
Когда в новостях по местному телевидению сообщили, что нашли забетонированные останки, ему стало еще хуже.
Это было невезение или, возможно, плохое планирование. Дождей давно не было, поэтому береговая линия озера неожиданно отступила, и какие-то дети обнаружили то, что оказалось человеческим локтем, торчащим из развалившейся коробки, так что копы прочесали озеро и нашли остальное. Никто не связывал это с Эшли в канаве и уж тем более с изнасилованиями, но Оуэн явно беспокоился по этому поводу.
Она приложила немало усилий, чтобы подбодрить его. Его любимая игра после смерти Талии заключалась в том, что Шерри наряжалась в одежду своей младшей сестры, большую часть которой она сохранила, а за исключением обуви, у них с Талией был почти одинаковый размер. Она притворялась Талией, пока он снимал ее на камеру - не одурманенной наркотиками и спящей, как было на самом деле, а Талией, активно желающей, чтобы он лишил ее девственности, стал ее первым парнем.
Она укладывала волосы, как у Талии, смывала всю косметику, медленно раздевалась перед ним и разговаривала с ним голосом Талии, которому могла идеально подражать. Затем она дрочила ему и отсасывала, ведя себя так, будто делала это впервые.
Бедная неискушенная Талия нуждалась в его наставлениях, и он руководил ее действиями. А когда она с ним трахалась, у нее даже было кровотечение, потому что Шерри купила фальшивую кровь и вставляла ее вместе с тампоном.
Фальшивая кровь состояла из воды, сахара и пищевого красителя, поэтому не представляла угрозы для здоровья.
Но теперь даже эта игра не работала в половине случаев. Не помогали наручники и секс-игрушки.
Оуэн становился непредсказуемым.
* * *
Когда его арестовали, она испытала почти облегчение.
Это случилось перед самым ужином. Оуэн был в душе. Спагетти с мясным соусом томилось на плите, а она читала заметку в газете о матери, которая чуть не убила свою дочь. Мать не потрудилась отвести дочь к врачу, когда девочка испортила самодельный пирсинг на пупке. Началась инфекция, и, испытывая сильную боль, тринадцатилетняя девочка легла на диван в гостиной,