— Поэтому, — продолжил Артём Сергеевич, обращаясь ко мне, — пришлось задействовать, так скажем, весьма нестандартного «специалиста». Я попросил Гуру посмотреть, как умеет только он, на… на твою уникальную ситуацию.
— На мою уникальную ситуацию? — Я рассмеялся.
— Вы зря смеётесь, Илья Данилович, — Не разделил моего веселья чекист, покачав головой. — Гуруджи[6] Сингх помогал нам раскрывать настолько запутанные преступления, к которым мы не знали даже как подступиться.
— И что же вы от него хотите на этот раз? — ядовито произнёс я, приподняв одну бровь. — Узнать, кто из ваших сослуживцев сливает информацию моим «благодетелям», задумавшим непременно меня уничтожить?
— В нашем мире всё связано, — качнул головой Артём Сергеевич, подражая манере разговора Гуруджи. — Больше, чем нам всем кажется. Нападение на «скорую» — это не просто попытка устранить вас физически. Это предупреждение. Мне. Что игра ведётся не по нашим правилам. И что противник знает о наших ходах ещё до того, как мы их делаем…
Внезапно садху беззвучно открыл глаза. Его взгляд был пронзительным и ясным.
— Противник знает ваши ходы, потому что он смотрит на ту же доску, что и вы, — тихо произнёс он. — И видит те же фигуры. Чтобы выиграть, нужно либо стать лучшим игроком, либо изменить правила игры. Ну, или сменить доску, наконец.
— Кстати, а что случилось с Ремизовым, после того, как мы сорвались с моста? — спросил я, и в голосе моём уже не было прежнего скепсиса, лишь усталое любопытство.
— Его тело мы так и не нашли, — ответил майор. — Как и вашего… Как вам удалось выжить, и где вы находились всё это время?
Ну, и что я мог ему на это сказать? Что меня спасла древняя ведьма, некогда бывшая Василисой Прекрасной, а позже — Бабой Ягой? И что меня реально не было в этом мире? Какими бы продвинутыми и нетрадиционными методами пользовался Артём Сергеевич, если учитывать его консультации с садху, то в такое даже ему будет сложно поверить.
[1] «Намасте» — это индийское и непальское приветствие, означающее «поклон тебе», и сопровождаемый жестом сложенных у груди ладоней. Этот жест выражает уважение, благодарность и доброту, а также может иметь глубокий духовный смысл: «Божественное во мне приветствует и соединяется с божественным в тебе». В йоге «Намасте» используется как заключительный жест, символизирующий гармонию и единение.
[2] Кшатрии — это представители второй по значимости (после брахманов) варны древнеиндийского общества, состоящей из воинов, правителей и аристократов. Их основная роль заключалась в управлении государством и защите подданных, что обеспечивало порядок и безопасность. Кшатрии считаются «дваждырожденными» (двиджати) — подлинными ариями, имеющими неизмеримо более высокий статус по сравнению с остальным населением.
[3] Брахманы — это высшая социальная группа (варна) в традиционном индийском обществе, куда исторически входили жрецы и учёные, а сегодня — преимущественно священнослужители, учителя и интеллектуалы.
[4] Дхарма — это многогранное понятие в индийских религиях, которое буквально означает «то, что удерживает или поддерживает». Оно может означать универсальный закон, нравственные устои, религиозный долг, учение Будды (в буддизме) или природное свойство. В зависимости от контекста, дхарма может относиться к обязанности человека, системе общественных норм или к самому учению, которое ведет к просветлению.
[5] «Бхагава́та-пура́на», также известна как «Шри́мад-Бхагава́там» или просто «Бхагаватам» — одна из восемнадцати основных пуран. Содержит описание различных аватар, низошедших в разные эпохи в материальный мир, а также обширные сведения по индуистской философии, метафизике и космологии. Повествует об историческом развитии Вселенной, о путях самопознания и освобождения. Вот уже более 1000 лет «Бхагавата-пурана» является основным священным текстом различных течений кришнаизма, где она рассматривается как четвёртый элемент в тройственном каноне основополагающих текстов теистической веданты. Согласно самой «Бхагавата-пуране», в ней изложена основная суть всех Вед и она представляет собой комментарий ведийского мудреца Вьясы к «Веданта-сутрам».
[6] «Гуруджи» — это почтительное обращение на санскрите к учителю, происходящее от слова «гуру», означающего «ведущий из тьмы к свету» или от невежества к знанию.
Глава 12
Я замялся, почувствовав на себе три пары глаз: усталые и жесткие глаза майора, проницательные и спокойные — садху, и равнодушно-зеленые — кота. Сказать правду? Вызвать новый приступ здорового скепсиса у чекиста? Или солгать, зная, что Гуруджи, скорее всего, почувствует неискренность?
Артём Сергеевич поднял бровь, ожидая ответа. Лёд в его бокале уже почти растаял.
Решение пришло не от меня. Его подсказал Гуруджи. Он мягко качнул головой, и его губы снова тронула та самая, едва уловимая улыбка. Он смотрел не на меня, а куда-то сквозь меня, словно видел разворачивающуюся за моей спиной картину.
— Вода, — тихо и плавно произнес садху. — Вода приняла одного и отпустила другого. Река — это не просто вода, майор. Это дверь. Или, быть может, шов между мирами. Иногда он расходится.
Майор нахмурился, пытаясь расшифровать это парадоксальное послание. Я же почувствовал ледяную дрожь вдоль позвоночника. Он знал. Он описывал не абстрактную мистику, а то, что было со мной на самом деле. Ту самую трещину в реальности, черный проем в ледяной воде, куда унесло Ремизова и в который провалился я.
— Что это значит, Гуруджи? — спросил Артём Сергеевич, отставив бокал.
— Это значит, — я неожиданно для себя вступил в игру, почувствовав внезапную уверенность, — что Ремизов, возможно, и не мертв. И я не чудом спасся. Нас просто… унесло в разные стороны. Меня — в странный маленький мирок, где обитает могучая ведьма, его — куда-то еще.
Гуруджи медленно кивнул, словно подтверждая мою догадку.
— Вы сейчас серьёзно? — округлил глаза чекист. — Ведьма?
— Скорее, ведающая — дживанмукта, достигшая наивысшей степени просветления — Мокши[1], — внёс свои коррективы в мой рассказ индус. — Полностью освободившаяся от цикла перерождений.
— Ничего не понятно… — Майор снова провел рукой по лицу, словно пытаясь таким образом избавиться от усталости. — Но это не делает ситуацию проще — это делает её в миллиард раз сложнее! Где мне теперь Ремизова прикажете искать? В другом измерении? Или, прости господи, в сказке какой, с ведьмами?
Кот лениво зевнул, демонстрируя полное равнодушие к метафизическим терзаниям человечества. Его зеленый взгляд, казалось, говорил: «И что с того? Дверь открылась, дверь закрылась. Главное, чтобы молоко в миске не переводилось».
Артём Сергеевич тяжело вздохнул и потянулся к пачке «LM», торчащей из его нагрудного кармана. Вытащив сигарету, Артем Сергеевич размял её пальцами, но, взглянув на невозмутимое лицо Гуруджи, неожиданно передумал и засунул её обратно в пачку, лишь предварительно понюхав.
— Хорошо, — его голос стал резким, деловым, словно он вернулся с мистических высот на твердую почву оперативной работы. — Давайте