Это не потребовалось. Расследования не было. Рядового Бурна перевели из части еще до того, как прошли его синяки. Хотя никто из офицеров вслух не выразил одобрения, они улыбались и кивали, и Роджер Скипуорт вскоре обнаружил, что сделался любимцем базы.
Повышение не заставило себя ждать. В конце концов, Роджер был идеальным солдатом во многих смыслах. Он получал среднестатистическое число взысканий за дисциплинарные проступки, но всегда был осторожен, чтобы не довести дело до тюряги. Он заметил, что под статью или увольнение с позором обычно попадают пьяницы либо воры. Роджер мог пропустить несколько пинт в хорошей компании, однако напиваться его не тянуло, и, что бы ни ждало его в будущем, вором он не был.
Его добросовестность заметили. На восьмом году службы сержанта Роджера Скипуорта назначили снабженцем базы.
Сержанты, отвечающие за снабжение, имеют в армии особую власть, далеко выходящую за пределы их возможности выдать либо не выдать нормальное мыло или носки нужного размера. Личные вещи принадлежат не солдату, а правительству (неважно, Великобритании, США или СССР), и солдат, обидевший снабженца, может обнаружить, что доверенная ему правительственная собственность помечена как «не возвращена». Если это оружие или бензин, то дело может потянуть на серьезную статью. Сколько ни уверяй, что ты все вернул, если снабженец говорит, что вещь пропала… значит, она пропала.
Скипуорт не был тираном. Для товарищей, в первую очередь для Джека Фиша, у него много чего находилось. Например, дешевый бензин. Ссуды под щадящий процент. Еда сверх положенного. Через год он установил связь с полковым писарем и мог теперь раздобыть любые документы. Кроме того, у него действовал пункт проката армейского снаряжения: брали по большей части оружие, но и «лендроверы», грузовики, как-то даже вертолет. Расходные материалы не включались. Скипуорт покупал боеприпасы на стороне, у израильского оружейного дилера, который предлагал божеские цены и все время уговаривал купить что-нибудь серьезное.
Однако Роджер Скипуорт не воровал.
Через десять лет после ухода из дома – где-то за это время, он забыл когда, умерла мать – сержант Скипуорт руководил одним из самых выгодных предприятий Британии, основанным на капиталистическом принципе использовании чужих денег и добра и не платящим и пенни налогов.
Через четыре месяца все рухнуло.
Джека Фиша и еще троих застукали при ограблении склада. Произошла перестрелка. Фиш, пытаясь убежать через крышу, поскользнулся и грохнулся с высоты. Он сломал руку и обе ноги, но остался жив и много в чем успел сознаться.
Сержант Скипуорт очень удивился. Какого хрена Фиш его заложил? Скипуорт бы позаботился, чтобы Фиш в тюряге жил припеваючи. Он удивился и обиделся, что товарищ не сплотил с ним ряды.
Впрочем, ряды сплотил полк. Было расследование, но до трибунала не дошло. Скипуорта попросили уволиться по собственному желанию – ради блага полка и всех заинтересованных лиц.
– Я в жизни не украл медного фартинга, – сказал он армейскому адвокату.
– Сержант, – ответил адвокат, – мы изо всех сил стараемся смотреть на ваши действия сквозь пальцы. Уверяю вас, когда мы говорим, что так будет лучше, мы учитываем и ваши интересы. Полагаю, вы кое-что отложили на черный день.
Однако, разумеется, сержант Скипуорт считал, что с ним обошлись нечестно. И он не солгал про медный фартинг. Как настоящий капиталист, молодой сержант постоянно расширял дело, и после беспрерывных вложений во все более крупные взятки, все более красивых шлюх, патроны и порох у него не осталось ликвидных активов, чтобы забрать их с собой. Роджер Скипуорт стал Клайвом Синклером армейской коррупции [69].
Оставалось одно. Скипуорт был абсолютно тверд в своей единственной добродетели, и это не принесло ему ничего, кроме вероломных друзей и позора. Не хватало ему в довершение всего еще и бедности.
Через две недели после злополучной истории с Джеком Фишем, в свой последний полный день на военной службе, Скипуорт позволил адвокату угостить его выпивкой и проводить до казармы. Перед расставанием Скипуорт спросил адвоката, который час. Было 19:13. Ему было нужно, чтобы адвокат запомнил время. Скипуорт ушел в свою комнату, разделся и читал до половины двенадцатого. Затем переоделся в штатское, взял кое-что, запер дверь и вылез в окно.
Он проскользнул через тщательно замаскированную дыру в ограде и зашел в сарайчик, где на случай таких ночных экскурсий прятал автомобиль. Боже, благослови армию мирного времени, подумал Скипуорт.
От базы до госпиталя было всего несколько миль. Попасть туда оказалось на удивление легко – даже спецназовская подготовка не потребовалась. Скипуорт проскользнул в большую палату. Там спали четверо на некотором расстоянии друг от друга. Он обошел койки и кое-что добавил в капельницы.
Четвертый пациент был наполовину в гипсе. Скипуорт почти ждал, что тут будет охрана, но чего ради? Этот точно никуда не убежит. Скипуорт легонько тронул его лоб. Лежащий открыл глаза.
– Привет, Джек, – сказал Скипуорт.
– Кто здесь? – спросил Джек Фиш.
– Ты меня знаешь, Джек. – Скипуорт со щелчком открыл нож так, чтобы Фиш видел блеснувшее лезвие. Затем подвел его Фишу к горлу. – Ты дорого мне обошелся, Джек. Я кое-что хочу за это получить.
– Господи, – просипел Джек. – Я тебе дорого обошелся? Я сяду на двадцать лет, и…
Лезвие сильнее прижалось к его горлу, и Фиш замолчал. Он покосился на соседей по палате – никто из них не проснулся.
– Твой контракт для еврейчика в прошлом месяце, Джек. Я хочу товар.
– Бога ради, Скип… – Это был не крик. Джек шептал, как в окопе.
– Думаешь, я их украду? Ты меня знаешь, Джек. Я не стану красть. Да и куда бы я их дел? – Скипуорт убрал и закрыл нож. – Ты сейчас не в состоянии завершить сделку. А деньги же лишними не бывают, верно? – Он широко улыбнулся. – Мы можем даже устроить так, чтобы они на тебя работали, Джек. Вложить их в строительное общество. Проценты на проценты, и ты выйдешь на волю богатым человеком.
Джек Фиш расслабился.
– Ты меня напугал, честное слово, Скиппер. Но ты правильный мужик. Я им это сказал. Сказал, что ты был прав.
Фиш рассказал про сделку с израильским дилером – украсть ракеты ВМФ для неназванной третьей стороны. Рассказал, где спрятан товар. Он говорил и говорил. Скипуорт подумал, что сэкономил бы много времени и сил, расспросив шлюх, которых поставлял Фишу, – в горизонтальном положении у того сильно развязывался язык.
Покуда Фиш говорил, Скипуорт убрал зажим, который поставил на трубку его капельницы, почувствовал, как раствор потек снова. Через несколько мгновений язык у Фиша начал заплетаться. Потом он умолк и закрыл глаза.
Скипуорт проверил остальных пациентов. Никто вроде не дышал. Скипуорт привез с собой двадцать четыре шприц-тюбика морфия (украденных, что греха таить). По пять на первых троих, девять Фишу, поскольку важен был только Фиш. Остальные – просто для отвода глаз. Отвлекающий маневр, говоря по-военному. Скипуорт плохо разбирался в медицине, но предполагал, что девять доз прямиком в вену должны свое дело сделать.
Он вышел из госпиталя так же тихо, как вошел, и вернулся на базу, которую формально не покидал. На следующий день он сдал вещи – разумеется, все было в наличии – и поехал домой в Кент, забрав по пути ящик на складе в Южном Лондоне.
На следующий день Скипуорт связался с израильтянином. Израильтянин связал его с американцем, которому был нужен товар. Американец назвал Скипуорту два кодовых слова (одно означало: «Действовать», другое – «Залечь на дно») и велел ждать телефонного звонка в определенный час. День он не назвал.
Скипуорта это устраивало. Он умел ждать.
ВАГНЕР, следуя продиктованным по телефону инструкциям, свернула с шоссе у синего сарая. Указателей не было. Она проехала по грунтовке полмили и увидела полукруглый ангар из рифленого железа, стоящий в чистом поле. Перед ним она остановилась. Оцинкованный металл заржавел, электрические лампочки висели криво, выцветшая табличка гласила, что это «РЕМОНТ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ИНСТРУМЕНТА». С торца была большая подъемная дверь и другая, поменьше. Маленькая дверь открылась, вышел человек в серой камуфляжной парке, рабочих штанах и резиновых сапогах. У него были светлые волосы и большие руки. Правую он держал перед лицом.