— Хм, как в воду глядел, — улыбнулась Маша.
— Да уж, — Каменев тоже улыбнулся. — Несколько лет назад он еще и оцифровал все, что имел, чтобы была копия. Так что нам есть с чем работать. Если только будет ноутбук.
— Да, конечно, — спохватилась Маша. — Пойдемте, я дам вам свой.
Они вернулись в административное здание, Маша забрала из комнаты ноутбук и предложила Каменеву устроиться на кухне.
— Очень замерзла, хочется горячего попить, — смущенно пояснила она. — А одна я боялась сюда идти. Но если вы здесь будете работать какое-то время, я успею сделать себе чай. Могу сделать и вам.
— Лучше кофе, — заметил Каменев, тем самым приняв ее предложение.
— Без проблем…
Они дошли до кухни, где полицейский устроился с ноутбуком за столом, а Маша долила воды в чайник и включила его, после чего принялась за кофеварку. Она не сразу почувствовала на себе его взгляд, но когда тот принялся жечь ей щеку, вопросительно посмотрела на Каменева.
— Да просто… — отмахнулся он, отвечая на незаданный вслух вопрос. — Удивлен немного, что вам все-таки страшно. Вы так хорошо держитесь, что по вам и не скажешь.
— Никому не станет легче, если я начну биться в истерике, — с кривой ухмылкой пояснила Маша. — Дело ведь не в том, что с момента нашего приезда пропали уже двое. Мне страшно с тех пор, как я здесь оказалась.
Каменев кивнул и отвернулся от нее, сосредотачиваясь на экране ноутбука, наконец вышедшего из режима сна. Маша невольно вздрогнула, заметив, что после входа в систему на нем появилась фотография Юлии Смолиной. Как же она не подумала, что здесь будет документ, который она просматривала последним?
— Это файл с досье на участников пропавшей группы, — торопливо пояснила она. — Для сценария.
Впрочем, ее слова не давали ответ на вопрос, зачем она недавно просматривала страницу, посвященную предполагаемой любовнице ее мужа, а потому Маша ждала, что Каменев снова начнет расспрашивать, как и год назад. Знала ли она? Что чувствовала по этому поводу?..
Но он болезненной для нее темы почему-то не коснулся. Только прокрутил файл, просматривая указанные рядом с фотографией данные, и заметил:
— У вас здесь не все. Смолину в подростковом возрасте задерживали за хулиганство и даже ставили на учет. Лет в пятнадцать она связалась с дурной компанией, что в будущем грозило ей большими неприятностями, но после того случая она стала пай-девочкой. Ну или просто активно ею притворялась.
— Откуда вы знаете? — нахмурилась Маша. — У нас таких данных нет.
— Не думаю, что она указывала это в резюме, — усмехнулся Каменев. — А мы проверяли каждого пропавшего, искали ответы в их прошлом. У всех что-то нашлось. У нее вот эта история, например. А режиссер Лопатин, к слову, серьезно запутался в финансах, был должен внушительную сумму. Занимал и перезанимал, чтобы отдать занятое раньше, в результате чего был близок к личному банкротству. А у Киры Мельник муж в свое время без вести пропал, как теперь она сама.
— Надо же, я даже не знала, что она была замужем, — удивилась Маша.
— Это был ранний брак, еще в студенческие годы. Мельник — это фамилия ее мужа. Она не стала ее менять и замуж больше не выходила. Может, так и ждала, что он вернется? А ваш Беркут, кстати, родился с фамилией Тупикин.
— Вот это я знала. Беркут — псевдоним. Обычное дело. Николай не особо скрывал это, честно признавался, что для амплуа крутого парня и героя-любовника Беркут больше подходит, чем Тупикин. И он сменил фамилию вполне официально, насколько я знаю.
— Да, поэтому это едва ли можно считать таким уж темным секретом. Им можно считать несколько случаев применения насилия, которые были в его прошлом. В основном дальше причинения вреда средней тяжести не заходило, но однажды лишь вот столечко, — Каменев почти свел большой и указательный пальцы, — отделяло его от уголовного дела. Помогло сочетание везения и больших денег, которые ему пришлось заплатить потерпевшему. А, возможно, и не только ему.
— Да, он всегда был мощным парнем, — задумчиво кивнула Маша, воскрешая в памяти образ актера. — Много дрался в кадре, поэтому, наверное, порой путал жизнь и кино.
— Возможно. У Максима Рудина тоже есть пятна на биографии: условный срок, который, на его счастье, так и не стал реальным, судимость была погашена. В общем, если покопаться, у каждого можно найти в прошлом что-то странное, подозрительное или просто неприглядное. Но…
— Ничто из этого не тянет на причину массовой расправы, — закончила за него Маша.
— Разве что версия с конфликтом между Беркутом и вашим мужем из-за Смолиной. Беркут мог в приступе гнева зашибить обоих, убить Мельник, ставшую случайной свидетельницей… Но я как-то слабо верю, что потом он мог пойти по лагерю, методично убивая всех остальных. Да и на вопрос, куда делись тела, это не дает ответа.
Кофеварка громко захрипела, возвещая о готовности напитка и заодно прерывая их разговор. Маша вспомнила про чай, который собиралась сделать для себя, и налила кофе Каменеву, а он пока вошел в почту и скачал присланный ему архив.
— Ну что там? — поинтересовалась Маша, ставя чашку рядом с Каменевым и с любопытством заглядывая в экран. Ей очень хотелось надеяться, что полицейский не выгонит ее сейчас, сославшись на тайну следствия.
Не выгнал. Он открыл сначала один файл, бегло пробежал его глазами, свернул и кликнул на другой.
— Да, секта была, похищение девочки тоже. Только все это случилось в девяносто шестом, в августе…
— Хоть не в октябре, — не удержалась Маша.
Каменев тихо хмыкнул и продолжил:
— Между исчезновением девочки и штурмом лагеря на самом деле прошла неделя. Сначала ее искали по округе, а потом уже кто-то связал случившееся с приездом сектантов. Но в целом история соответствует тому, что рассказал Климов. Милиция сначала не хотела связываться с сектой, но потом действительно окружила лагерь. Они просили через мегафон вернуть ребенка или хотя бы открыть ворота для обыска, но из лагеря никто не ответил. Ночь простояли так, а утром решились на штурм…
Он вновь свернул файл и перешел в папку с фотографиями. Когда первое фото открылось во весь экран, Маша так сильно вздрогнула, что едва не пролила чай. Несмотря на то, что изображение было не совсем четким, как бывает, когда кто-то сканирует довольно старое фото, оно все равно