Узнали про мастерскую и немцы. Однажды заявился какой-то чиновник и потребовал, чтобы вывеска была на немецком языке.
Мария Степановна пожаловалась, что она не знает немецкого языка.
Чиновник принялся назидательно объяснять, что если человек вступил на путь частного предпринимательства, то тем самым он всей душой принимает новые порядки, и ему непростительно не знать немецкого языка.
– Срок цвай день… Вывеска по-немецки нет – будем получать штраф… – И чиновник назвал солидную сумму.
Переполошившаяся хозяйка велела своей старшей дочери написать вторую вывеску.
– Уж я им намалюю, уж я им… – погрозила кулаком Рая и нарисовала на фанере такое, что Клава даже с помощью словаря ничего не могла разобрать.
– Ты что?… – удивилась она. – За эту вывеску двойной штраф получить можем.
И ей пришлось переписать заново.
Пошли с заказами и немцы. Один принес кусок сатина и велел сшить полдюжины трусов. Мария Степановна поморщилась, но отказаться не посмела. Трусы взялись шить Рая и Клава.
– Наш сатин-то, советский, – заметила Рая, зловеще щелкая ножницами. – Награбили где-нибудь…
Трусы она сшила очень быстро и, показав их Клаве, от удовольствия захихикала.
– Хороши? И косо, и узко, и порточины разные. Прямо хоть сейчас на чучело. Носи, фриц, на здоровье.
– Да ты что? – рассердилась Клава, вырывая у нее из рук трусы. – На рожон лезешь? Хочешь, чтобы мастерскую закрыли? А, может, и хуже того… Сейчас же переделай…
Рая, недоумевая и с горестным разочарованием, посмотрела на Клаву.
– А я думала, ты настоящая Клава Назарова… смелая… А ты вон что… – и, швырнув в угол трусы, она вдруг выкрикнула: – Люди кровь проливают, а мы трусики шьем. Да еще на кого? Все равно я на них работать не буду. И все тут!
Клава не узнавала девочку. Обычно в школе тихая, неприметная, любящая пожаловаться на мальчишек, державшаяся всегда особняком, сейчас Рая казалась совсем другой.
Клава подошла к Рае и обняла ее.
– Послушай! Ты уже умница стала… Только не шуми… я тебе все объясню. – И она подумала о том, что дочку портнихи надо будет привлечь к себе в.помощницы.
ЗА СЧАСТЬЕ ОЛЕЧКИ!
Тетя Лиза была довольна: Федя явно поумнел. Он уже не томился от безделия, не отсиживался в чулане, не бегал больше к Клаше Назаровой, а поступил на работу.
Каждое утро, забрав инструмент, он степенно направлялся на станцию. Да и профессия у него совсем неплохая – электромонтер.
Это ведь куда лучше, чем гнуть спину на торфоразработках или строить узкоколейку. К тому же Федя получает от немцев за свою работу хотя и небольшое, но жалованье и продовольственную карточку.
А, отработав смену, по вечерам он ходит в клуб офицеров, где помогает киномеханику. В свободные же часы Федя почти безвыходно сидит дома, в маленьком деревянном сарайчике, что-то чинит, паяет, стучит молотком, орудует пилой.
Вот и сейчас Федя чуть свет отправился на работу. Работа, прямо сказать, не из сложных: в одном месте починить проводку, в другом – нарастить провод, в третьем – заменить перегоревшие пробки. Но больше всего Федя любит исправлять фонари на железнодорожных путях.
– А ну-ка, парень, заберись на столб на втором пути, – обычно приказывал ему старший электрик, пожилой глуховатый мужчина. – Разберись там, почему опять света нет…
Нацепив на ноги кошки, Федя с удовольствием забирается на столб, это как раз то, что ему нужно. Лучшего наблюдательного пункта и не найдешь. С него отлично видны железнодорожные пути, подходящие и уходящие поезда, видно, что везут под брезентом на длинных платформах, что разгружают из вагонов. Без труда можно подсчитать ящики с боеприпасами, орудия, танки, цистерны.
Неторопливо делая свое дело, Федя долго сидит на столбе, все замечая и запоминая. И, когда дольше сидеть на столбе становится уже подозрительным, Федя спускается вниз и идет к старшему электрику за новым заданием. Теперь тот посылает его чинить фонарь на четвертый или пятый путь, где опять неизвестно почему не горит свет. И невдомек старому электрику, что все это происходит не без участия Феди, который, починив проводку на одном столбе, сам же портит ее на другом. И так идет день за днем… После работы, забежав в швейную мастерскую, он вполголоса докладывает Клаве о всем виденном за день.
А в это время недалеко от висячего моста обычно удил рыбу Дима Петровский. Здесь тоже удобное место для наблюдений. Правда, рыбак Дима неважный, долго маячить у моста ему небезопасно, и Клава часто присылает ему на смену Петьку Свищева или кого-нибудь из девчат. Девчата звонко шлепают вальками по мокрому белью, а глаза их неотрывно следят за мостом, где идут машины.
И так со всех сторон стекались к Клаве Назаровой сведения, которые она через Володю или Анну Павловну незамедлительно переправляла в лес, к партизанам.
Особенно важные донесения доставляла ей Варя Филатова.
Подруга с большим трудом устроилась работать на кухню в военном городке. Перед этим ее долго расспрашивали о родных: нет ли кого из близких в Красной Армии или в партизанах.
На кухне Варя чистила овощи, мыла посуду, выносила помои. 1?е работу тщательно проверяли, и Варе приходилось вкладывать немало усердия, чтобы шеф-повар был доволен ею.
Делая свое маленькое дело, она не забывала следить за немецкими солдатами, подсчитывала, сколько человек обедает в столовой сегодня, сколько – завтра, узнавала, куда уезжают одни солдаты, откуда прибывают другие.
Чтобы понравиться немцам, Варя прикидывалась легкомысленной особой, любящей только наряды да ухаживания.
Иногда она принимала приглашения немецких офицеров и ходила с ними в кино или на танцы. Горожане провожали ее ненавидящими взглядами, и Варя, до крови кусая губы, готова была провалиться сквозь землю. Порой ей казалось, что даже подпольщики смотрят на нее косо и подозрительно.
А дома Варю допекала старая мать.
– На что это похоже, Варвара! – как-то раз с болью заговорила она. – В городе на тебя пальцами показывают. А ты же мать, у тебя дочка растет…
– Да помолчи ты, мама… и без тебя тошно! – в сердцах вырвалось у Вари. – Ни с кем я не любезничаю… Я их всех… задушить готова… – и, с трудом сдерживая нервную дрожь, она крепко прижала к груди упругое тельце дочки.
– Нашла бы ты себе другую работу, – упрашивала мать.
Варя задумалась. А, может, и в самом деле