– Ну что же, мне действительно уже пора! – я посмотрел на первые признаки близкого рассвета, что появились уже на горизонте, – Благодарю тебя, Нестор! За спасение, за то, что рассказал мне многое, раскрыл глаза. Даже не знаю, чем могу тебя отблагодарить, белой жемчужиной, может быть?
– Мне они без надобности! – покачал головой Нестор, – Достаточно того, что ты мне поведал! Так что, ступай с Богом! Может свидимся еще и тогда ты мне чем поможешь!
Я быстро собрался, накинул рюкзак и кивнув на прощание Нестору, пошел в сторону черноты.
Седой старик, в длинном, поношенном кожаном плаще, с широкополой шляпой на голове, придерживая за ремень висевшую на плече старую двустволку, смотрел на уходящего к черноте парня.
– Иди витязь, спасай своих! Только не перешагни черту! А сдюжишь, спасешь свою чернявенькую, будет она тебе парой, уравновесит твоего зверя! – тихо проговорил старик, одним движением ладони, погасил костер и в то же мгновение, с тихим хлопком, исчез, будто и не было его.
Лишь угли потухшего костра остались напоминанием о недавнем разговоре.
Глава 48 Переполох
Вторые сутки я шел по черноте, зная, что она точно выведет меня кратчайшим путем к Острову. Я решил заглянуть домой, а Остров и в самом деле стал для меня домом, и по возможности пообщаться с Сестрой. Да и путь оттуда к Пятигорску и далее к Горному, мне был известен. Чернота заботливо окружила меня потоками энергии, время от времени подзаряжая. Правда, как только я ступил на антрацитовую землю, меня не покидало ощущение, что я иду в невидимом пузыре. Потоки энергии легко проникали сквозь него, но я не мог даже приблизиться к этой невидимой, эфемерной преграде, которая двигалась вместе со мной, как будто скрывая, преграждая путь к чему-то важному, но недоступному для меня. Что скрывалось, там, за невидимой мембраной, я мог только гадать, но помня недавний разговор с Нестором, я решил, что всему свое время! Раз мне показали, дали почувствовать, что то, что я вижу в черноте – это не все. Значит я пока еще не достиг уровня, когда откроются эти знания. Но они откроются, я был уверен!
К исходу вторых суток, я наконец достиг Острова и решил, что в любом случае, останусь тут на ночь. Здесь, ожидаемо, ничего не изменилось с момента моего ухода. Все та же трава по пояс, за забором фабрики, все те же старые корпуса и ржавые остовы автомобилей, на самой территории. Я позвал Сестру, активировав зов, но ответа не последовало. В моей каморке, на ядовито-зеленых шторах, постеленных на диван, уже отчетливо виднелся слой пыли. Стояла почти мертвая тишина, которую робко нарушало щебетание птиц, в лесу за забором.
– Дом, милый дом! – произнес я в пустоту, и тут же, на манер старых американских фильмов, сам смеясь своим словам, громко крикнул, – Дорогая я дома!
Слова эхом разнеслись по всей территории, спугнув несколько голубей, под сводами цеха.
– Так и знал! – добавив в голос нотки обиды, произнес я, – Дома, никого! Ну что же, ужин на плите, пиво в холодильнике, большой мальчик, сможешь о себе позаботиться!
Посмеявшись над своим каламбуром, я заглянул в шкаф, где висели остатки вяленой оленины, которые не вошли в мой походный рацион. Сушеное мясо так и висело, тонкими, слегка покоробленными ломтиками, покрытое налетом соли. Срезав несколько пластов, я решил сварить суп, точнее похлёбку из мяса и всего, что найду у себя в рюкзаке. Нашлась банка перловой каши с говядиной, две банки консервированной прибалтийской картошки, пара пакетиков с приправами, хотя на кухне, в столовой, их было в разы больше, и неизвестно каким образом, не обнаруженная раньше, дряблая, но вполне еще пригодная для приготовления, морковка. Со всем этим запасом я направился к кострищу, постоянному месту приготовления пищи.
Похлебка была готова, когда светило уже коснувшись горизонта, рассыпалось на множество мелких дисков и как всегда мгновенно включили ночь. Я, подхватив весь котелок с похлебкой, галеты, приготовленные заранее и ложку, переместился на любимое место созерцания, на крыше цеха. Там, быстро расправившись с едой, я улегся на еще теплый от солнца бетон, наблюдая замысловатые танцы звезд, и не заметил, как провалился в сон. И так же, внезапно, словно от удара током, пришло пробуждение. В груди что-то щемило, осознание близкой беды заполнило все, как будто окутало, плотной пеленой. Я проспал рассвет и солнце уже давно поднявшись над горизонтом, начло свой ежедневный путь по небосводу. Вскочив на ноги, я пытался понять, откуда это чувство опасности и кого оно касается?
«Пуговка? Сильвер? Рина? Из всех троих только Пуговка была постоянно в опасности перерождения. Ну еще Рина могла сделать необдуманный шаг, ради спасения дочери. Но я привел, по-моему, достаточно веские поводы, для того чтобы не выходить на охоту за скреббером. Да и та засада, в которой они чуть не погибли, думаю показала им с какими силами они встретятся в Пекле! Так что, скорее всего, Пуговка!»
– Пора в дорогу! – сказал я сам себе, сбегая по лестнице вниз.
Быстро умылся и оторвав с привязи оставшуюся оленину, сунул ее в рюкзак, решив, что по дороге, в Пятигорске, смогу набрать еды в Маркетах. Осмотрев пустеющее в очередной раз помещение, я решил, что нужно постараться хоть как-то дать знать о себе. Сильвер на таком расстоянии уже должен уловить мой ментальный посыл, и я уже совсем было хотел послать ему образ восьми белых жемчужин, что лежали уже не в рюкзаке, а в кармане куртки, как тут же, спохватившись, отменил этот образ. Кто знает, с кем сейчас мальчонка? А детская психика и восторг от увиденного могут сыграть злую шутку. Не нужно никому знать о белых! Тем более в таких количествах. Где-то внутри меня, глубоко в душе шевельнулась злоба, на этих несовершенных, мелочных людишек, с их завистью, ложью и предательством. Зверь! Точно Нестор говорил! Зверь оскалился, обнажив беспощадные клыки.
Я передал Сильверу свой образ и добавил фразу – Все нормально! Скоро буду! И сбежав вниз, направился на выход с Острова по направлению к кластеру Пятигорска. Была мысль, переместиться сразу на место, ведь я знаю тем все, но гарантии, что за время моего отсутствия, там не завелось еще пара стай, которые не знают о случившемся, не было. Поэтому, я решил не рисковать