– Убить всех! – стучало в висках, а пересохшие губы шептали, – Сейчас! Сейчас милая! Потерпи немного!
Я уложил бездыханное тело на диван, и аккуратно разрезав перетянувшие запястья веревки, начал лихорадочно массировать затекшие кисти.
– Сейчас родная, мы все исправим! Только потерпи! – мозг упрямо отказывался принимать смерть дорогого мне человека, а в висках все сильнее стучало, – Убить всех! Они не достойны жить!
Зверь, почувствовав кровь рвался в драку, кровавая пелена застилала глаза, меняя восприятие реальности. На улице послышались крики и топот подбегающих людей. Я встал и подошел к окну. В свете уличных фонарей, неравномерно освещающих площадь, у крыльца здания собралась довольно большая толпа. Многие были вооружены, другие, явно выскочившие из постели и прибежавшие сюда в чем были. Толпа рассматривала труп амбала, выпавшего из окна и двух охранников на крыльце. Кто-то из толпы заметил в окне мою фигуру и над площадью разнеслось – Смотрите! Вот он! И тут же раздались выстрелы из десятка автоматов. Пули рикошетили от кинетического щита, а стрельба быстро прекратилась, Стволы автоматов поплыли, как пластилин в жару, а потом и вовсе стали стекать раскаленным металлом на землю.
– Убить всех! – рычал зверь, и люди внизу схватившись за головы, пытались унять разрывающий мозг визг тысяч пил, режущих металл, повалились на землю, не в силах сдержать навалившуюся на них тяжесть. Ужас и нестерпимая боль охватила их в последние секунды жизни, после чего кровь брызнула из всех тел как будто ее выжимают изнутри. Зверь не унимался, он жаждал крови, все больше и больше, увлекая за собой в поисках новых жертв. Я вышел на улицу и осмотрел залитый кровью плац.
«Жалкие двуногие! Вы не достойны этой жизни! Какие же вы мелкие и беспомощные. Вы тараканы, которых нужно давить, выжигать! Зачем вам жить? Умрите! Умрите все!».
Я шел не понимая куда, просто выискивая прячущихся, убегающих от меня людей и уничтожал всех без разбора. Зверь не останавливался, и чем больше крови он проливал, тем больше становился, вытесняя из меня остатки человеческого. Впереди показался странный барак, с большим воротами, через которые прибивался ярко белый свет. Кинетический удар вынес ворота, которыми раздавило несколько охранников, стоявших за ними. Белый свет манил, обещая зверю много крови, и я вошел внутрь.
– Всех убить! – рычал зверь, а где-то глубоко в подсознании родилось робкое, на уровне прикосновения перышка, сомнение, – Это не то место где нужно убивать! От этого места и так несет смертью!
Из комнаты справа выскочил перепуганный охранник и тут же упал, пробитый своим же автоматом, который только и успел, что поднять к груди.
– Твари! Недостойные жить твари! – рычал зверь, отправляя на тот свет очередную жертву, запертую в клетке.
Перед глазами вдруг мелькнуло знакомое лицо, мертвенно-бледное, с закрытыми глазами. Девушка! Но откуда я ее знаю?
– Убей! – весь в нетерпении очередной жертвы рычал зверь, но что-то сдерживало его, что-то очень важное.
Вдруг в сознании четко проступило такое же спокойное и бледное лицо Рины.
– Рина! – вырвалось из груди, и зверь сразу поник и спрятался, будто пытаясь избежать наказания за содеянное.
– Риночка! – прошептал я, с ужасом оглядывая залитые кровью клетки и коридор, осознавая, что это и есть та самая ферма, про которую говорил Рыбак. А та девушка, которую я чуть не убил, это Галя! Ведь я видел ее тогда, в Иркутске.
– Что я натворил! Зачем?
Весь обратный путь я шел, стараясь не смотреть на дело рук своих. Под ногами хлюпала кровь, как на только что выжранном тварями кластере, везде валялись трупы. Да, почти все из них были мурами, почти все из них досрочно приговорены к смерти в любом нормальном стабе. Но ведь здесь могли быть и мирные, ни в чем не повинные люди. И уж точно, те в клетках на фабрике, не заслужили такой жуткой смерти. Я подошел к зданию, где лежало тело Рины и остановился, не в силах подняться наверх и вновь увидеть ее бездыханное тело. Казалось она откроет свои карие глаза и с укором скажет – Что же ты натворил, Скиталец? Но я готов был отдать все, только бы услышать эти слова. Эмпатия улавливала лишь ужас, исходящий от здания фабрики, да неуверенность и страх, приближающихся ко мне Рыбака и Круглого. Их показал купол. Их и еще с сотню человек на фабрике.
– Ты их нашел? – тихо спросил подошедший Рыбак.
Я кивнул в ответ.
– И где?
– Рина здесь. – глухо, охрипшим, срывающимся голосом ответил я, – Галя на фабрике, заберите! И осторожнее там, могут быть муры, я далеко не ходил. Зачистите там все.
Парни почти бегом направились к зданию фабрики, а я все стоял, наблюдая куполом, за удаляющимися отметками. Что-то сверкнуло там, на втором этаже! Или мне показалось? Я пулей влетел на второй этаж и оказался у лежащей на диване Рины. Бледное, почти с прозрачной кожей лицо было безмятежно спокойно. Рана на шее подсохла и даже сукровицы уже не было видно. Я посмотрел внутрь. Замершее в последнем толчке сердце, пустые с остатками крови вены и артерии, все вроде на месте, но все безжизненно серое. И тут я вспомнил о другой грани своего дара, который открылся во время схватки с альфой. Я настроился на энерго потоки. Слабой искоркой надежды, в глубине темных, тонких нитей, еле светилась одна, толщиной с волос. Она отходила от почти почерневшего шара, в области сердца, и проходя по всему телу, оканчивалась в районе макушки. Этот тонкий волосок, с трудом поддерживал остатки жизни, не давая душе окончательно покинуть тело.
«Что же делать? – мысли лавиной хлынули, перебивая друг друга».
Первая мысль была о белой жемчужине! Она по рассказам творила чудеса, возвращая почти мертвых к жизни. Но эту мысль я откинул сразу. Огромный напор энергии, который пойдет от белки, попросту разорвет этот тонкий волосок, на котором висит сейчас жизнь Рины. Так же была отброшена мысль об энергетическом вливании из кокона элиты. Тут еще страшнее – либо девушка кваз или вообще не иммунная, лишенная души и разума.
Я лихорадочно искал выход, прижав ее распухшую кисть к своей щеке и шепча постоянно – Сейчас, сейчас, милая! Я обязательно