— Не торопи меня. Я и так держу поле, чтобы сигнализация не сработала! Да где же этот артефакт⁈
Грабители. Меня грабят⁈ Какой позор! И что я могу сделать, чем ответить? На кол посадить — это запросто. Но потом, когда в силу войду. А надо сейчас. Эх, сгорел сарай, гори и хата.
— Вот он, нашел… — пробормотал Трус, и в этот момент моя рука окуталась пламенем. На краткий миг, но сумела его обжечь.
Тот взвизгнул скорей от неожиданности, чем от боли, дернулся, и тут же сработала сирена.
— Валим!!! — испуганно заорал Наглый, но было поздно.
Видать, у упомянутого графа хоть и были дыры в охране, но не такие большие. Поэтому спустя пару секунд послышались крики боли, мольбы о пощаде, пахнуло смертью. Тут явно с грабителями и ворами был разговор короткий. Одобряю и поддерживаю.
— Скормите их псам, — раздался знакомый голос. — Мне же не надо говорить, что ничего не было?
— Нет, Ваше Сиятельство. Все сделаем.
— И зайдешь потом ко мне и расскажешь, как они сюда пробрались, минуя охрану. И на всякий случай, надеюсь, у тебя готово завещание. Потому что если мне не понравятся ответы, ты повторишь их судьбу. Иди уже, а то ты так трясешься, что меня укачивать начинает.
Тихие шаги, и вот я прямо чувствую, как он навис надо мной, рассматривая, как редкий экспонат.
— Кто же ты такой, Мстислав Дерзкий? Почему на тебе одежда императорского дома Инлинг? Почему на ней вышиты его гербы? Далекий предок? Но их имена все известны, как и места захоронений. Очень интересно и необычно. Пожалуй, я пока не буду разглашать информацию о своей находке. Ты можешь стать интересной картой, если ее правильно разыграть.
— Кстати, — он втянул носом воздух. — Как ни странно, от тебя вообще не пахнет тленом и смертью. И одежда идеально чистая, будто только вчера тебя в нее одели. Необычно, непонятно. Загадка, которую я непременно разгадаю. Позже я тобой займусь более внимательно.
Отвернувшись в сторону, он негромко приказал:
— Усильте охрану, пусть у саркофага все время находится маг из личной дружины. Еще одна такая попытка, и вы все у меня на корм нежити пойдете.
Голос все удалялся, но я не обращал на него внимания. Вспышка огня выпила из меня все с трудом накопленные силы, поэтому пришлось все начинать сначала. Да, быть может, это было глупо, но лишиться последнего, что связывало меня с прошлым, я никак не мог.
Поздно сообразил и направил эфир с сердца на сосуды — толку-то от него, если вен и артерий нет. Впрочем, крови во мне тоже нет — влаги в теле не осталось. Хотя через кожу она уже начала поступать вместе с воздухом, но пока ее бесконечно мало, и идет она в легкие. Болтать я и без сердца смогу.
Прошло еще… Не знаю… Много времени прошло, как мне кажется. По крайней мере, судя по тому, что я почти восстановил кровеносную систему и закончил с правым легким. А вот левое пока не работает.
Впрочем, я пока не спешил являть себя миру живых — Навь знает, как они это воспримут. Поэтому я все так же лежал и маялся бездельем, когда уставал гонять капли эфира по органам. Источник потихоньку рос и уже был где-то на уровне одаренного младенца. Прогресс налицо!!! А потом…
— Ты живой, да? — услышал я детский голосок, и если бы был в состоянии, точно бы подпрыгнул от неожиданности.
— Ой, ты так ярко удивился! — засмеялся кто-то.
Воображение тут же нарисовало мне девчушку лет десяти. Эдакую хитрющую проказницу.
— А вот сейчас напрягся. Теперь снова удивился. Опять… Ты не мог бы так резко не менять свое настроение, а то я теряюсь…
Сказать, что я обалдел, не сказать ничего. Эта малявка меня чувствовала⁈ Другие нет, а вот она да. И читала мои эмоции, как открытую книгу. Очень интересно. Редчайший дар в мое время. Таких мы называли Видящими и относились со всем почтением. Ибо враг хитер и опасен, а они могли с легкостью считать все, что на душе у человека. Пока подобные ей рядом, спрятать яд или кинжал за угодливой улыбкой не получится.
— А теперь ты радуешься непонятно чему. А я вот устала — сначала мамке помогала комнаты хозяйские убирать, потом подушки графа взбивала — а они знаешь, какие тяжелые? Умаялась, жуть. Так еще и Тонька, дочка его, губы кривит, да пальцем тыкает — все ей не нравится. Дура она, даром что графиня. И смотрит так, как будто на червя. А с чего бы это? Я не холопка, а вольная. Вот подрасту и уйду от них — будут знать. Я, кстати, графу-то говорила, что ты живой, а он отмахнулся — не поверил. Мне вообще никто не верит — считают глупой, блаженной. Мамка из-за этого иногда плачет, а мне обидно.
Если они этого не видят, то это же не значит, что этого нет, правда? Вот я знаю, что ты живой, а они нет. И одежда у тебя красивая, хоть и непонятная. И борода, хоть и длинная, но вполне ухоженная. Правда, совсем седая, но ты ж старик, тебе можно.
— Что? Борода? Какая к демонам борода? — забился я внутренне в истерике . — Никогда ее не отращивал. Девки любят гладкие лица. Так еще и седая⁈ У-у-у-у, не успел пожить, а уже постарел. Хочу умереть!
— Ой, ты расстроился. А чего я такого сказала? Я ж вижу, что тебе прям плохо стало. Хотя, чего плохо-то? Лежишь себе — никто не дергает, ничего от тебя не требует. Хотя нет, я бы с тобой не поменялась. Я бегать люблю, а еще кашу с мясом. Тетка Наталья знаешь, как готовит? У-у-у-у, не оторваться! Сам граф говорит, что она уникум, и такой еды даже в Новгороде не сыщешь. А он-то знает — чай, постоянно туда ездит. Вот и сейчас, наверно, там — вчерась быстро собрался и уехал. И когда вернется, не ведаю.
А эти вон расслабились. Дядька Гришка, что тебя охранять должен, храпит так, что стены трясутся. Хотя, чего охранять-то тебя? Ты ж не сбежишь. Да и зачем? Тут хорошо. Хотя, я бы точно сбежала, Тонька вредина бесит. А вот младшая Вероника хорошая — телефон мне свой старый подарила. Правда, перед этим я ее целый день на себе катала