Тихомир медленно поднялся. Он был невысок, но кряжист, и сейчас казался набухшей грозовой тучей.
— Я не трус, Мстислав. Я — реалист. Иди один, если ты такой храбрый. Получишь свои ответы. В виде когтей в горле. А мы будем тут гадать, что же ты там нашел. Или не будем — плевать. Я воин, а не безумец.
Я перевел взгляд на Веру. Она не смотрела ни на кого, уставившись в свою тарелку, но я видел — вся ее поза, сжатые кулаки говорили красноречивее слов. Она была на его стороне. Она боялась. И после вчерашнего ее страха, ее отчаянной, пьяной попытки найти хоть какую-то опору, это было вдвойне горько.
И в этот миг до меня дошло. Окончательно и бесповоротно. Я требовал от этих людей рисковать жизнью. Ради моей цели. Ради моей мести. Они были воинами Темирязьевых, их долг — защищать поместье и род, а не становиться пушечным мясом в чужой, непонятной им войне. Они видели ад у своих стен. Они хоронили друзей. Их нежелание лезть в новую мясорубку с сомнительными шансами на выживание было не трусостью, а здравым смыслом.
А я был тем самым чужим. Темным, яростным призраком из прошлого, принесшим с собой смерть и теперь тянущим их за собой в еще большую тьму.
Я выпрямился. Вся ярость разом ушла, сменилась ледяной, кристальной ясностью. Они были правы. И такие союзники мне были не нужны. Нельзя вести в бой тех, кто не верит в победу.
— Хорошо, — сказал я тихо, и мой голос прозвучал так неожиданно спокойно, что Тихомир нахмурился, а Вера наконец подняла на меня глаза. — Вы правы. Это не ваша война. Оставайтесь.
Я развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из столовой. За спиной повисло ошеломленное молчание, а потом я услышал сдавленный возглас Веры: «Мстислав, подожди…». Но я не обернулся.
В своей комнате я действовал быстро, без лишних мыслей. Все сомнения, все уговоры остались там, внизу. Осталась лишь цель. Я натянул поношенный, неброский плащ поверх кольчуги, проверил, легко ли выходит из ножен меч, заткнул за пояс пистолет с освященными пулями. Спустился в арсенал, где в небольшой наплечный мешок, где уже лежала моя старая одежда, кинул немного провианта, флягу с водой, горсть гранат со светошумовыми заклятьями и пару дымовых шашек. Минимум всего, но все самое необходимое.
Я вышел в коридор и быстрыми, беззвучными шагами направился к боковому выходу, ведущему в конюшни, а оттуда — на дальние дороги. Времени на раздумья не было. Каждая минута промедления могла стоить мне единственного шанса.
Я уже почти был у двери, когда из тени арки возникла Наталья. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня. В ее глазах не было удивления. Лишь усталое понимание.
— Я так и думала, — тихо сказала она.
— Они не готовы. А я не могу ждать, — ответил я, не останавливаясь.
— Это безрассудство.
— Это необходимость.
Наша встреча взглядов длилась всего секунду. Она видела решимость во мне. А я — молчаливое признание в ее глазах. Она понимала. И не стала останавливать. Лишь кивнула, коротко, почти невидимо.
Я толкнул тяжелую дубовую дверь, и в лицо ударил холодный, свежий ветер. Он пах свободой и опасностью. Я шагнул вперед, на порог, оставив позади тепло дома, запах кофе и страх нерешительных союзников.
Дверь захлопнулась за моей спиной с глухим, окончательным стуком. Путь был один. И я его выбрал. Сегодня я получу свои ответы. Или умру. Один в поле не воин — прописная истина. Но сейчас мне было лучше рассчитывать только на себя. И еще у меня была уверенность, что обратно я не вернусь. Поэтому я оставил в комнате записку для Лишки. Пусть подождет меня в безопасности. Придет время, и я ее заберу.
А пока — прочь все дурные мысли из головы. Пора показать мертвякам, чего стоит Мстислав по прозвищу Дерзкий…
Глава 27
Глава 27
Глухой удар двери за спиной отрезал меня от мира живых. Вернее, от мира условно живых — того, что остался в поместье Темирязьевых, с его интригами, страхами и полумерами.
Здесь же, снаружи, в холодном утреннем воздухе, пахнущем дымом и прелой листвой, начиналась другая реальность. Более простая, более честная в своей жестокости. Реальность, где был только я, моя цель и враг.
Черный, без опознавательных знаков, внедорожник из гвардейского парка стоял снаружи у ворот, его двигатель работал на холостых ходах, издавая ровное, нетерпеливое урчание. За рулем — один из людей Натальи. Каменное лицо, взгляд, устремленный вперед, в пространство перед капотом. Он получил приказ. Он его выполнит. Без вопросов, без эмоций.
Я рывком открыл заднюю дверь и забросил внутрь свой нехитрый скарб. Заплечный мешок с громким стуком приземлился на кожаное сиденье. Сам я грузно опустился рядом, хлопнув дверью. Салон наполнился запахом кожи, оружейной смазки и моего собственного напряжения.
— Поехали, — бросил я, не глядя на водителя.
Машина тронулась с места плавно, почти бесшумно, но с ощутимой сдерживаемой мощью, таящейся под капотом. Мы выехали за ворота поместья и нырнули в лабиринт узких, почти деревенских улочек Изборска. Водитель вел машину умело, избегая центральных проспектов, где уже начиналось утреннее движение. Мы петляли между покосившимися деревянными домами, мимо спящих складов и пустырей, заросших бурьяном. Он знал свою работу. Ехал быстро, незаметно, без лишних глаз.
Я смотрел в окно, не видя по-настоящему ничего. Мозг, отбросив все лишнее, работал с максимальной нагрузкой. Маршрут. Башня Молчания. Старое городское кладбище. Место, на которое городская управа, а по факту — все тот же Устинов, давно махнула рукой. Слишком сложно, слишком дорого, слишком опасно очищать его радикально. Проще было обнести высоким забором с колючкой, поставить вышки с вооруженной охраной и сделать вид, что проблемы не существует. Классическая имперская тактика — не решать, а изолировать.
Мертвяки, порожденные когда-то давно прорывом темной магии, гуляли там вольготно. Их убивали, расстреливали, уничтожали священными гранатами. Но почва была пропитана скверной насквозь, как промокший сахар кровью. Они восставали снова и снова. Вечный, бессмысленный карнавал смерти, на который было приказано не смотреть.
Охрана там, конечно, расслаблена. Десятилетия рутины, без единого намека на ЧП, сделали свое дело. Они несли службу, просиживая смены за картами и самогоном, лишь изредка лениво поглядывая на мониторы, чтобы отстрелять слишком уж близко подползшего к