Не подумайте, что я чёрствый сухарь и мне не жалко людей, живших тут. Впрочем, нет — не жалко. Если ты не можешь защитить свой дом, то грош тебе цена как правителю. Или сделай, или умри, но все равно сделай. Раз пригрел на груди гадюку, не удивляйся тому, что она тебя ужалила. А если мои выводы верны, разрыв дело рук кого-то из живущих в доме, кто провел кровавый ритуал.
Попробовал пошевелиться — тяжело, очень тяжело. Тело абсолютно не желало двигаться.
— Лишка, мне нужна вода, иначе все тут сдохнем. И чем больше воды, чем лучше.
— Да где ж ее взять-то, если в доме мертвяков, что волос в твоей бороде⁈
— Придумай, вспомни. Мое тело высохло — не могу я двигаться, пока мышцы не восстановлю.
— Может, еще одного мертвяка убьешь? Ты, вон, как сделал, так сразу говорить начал.
— То случайность была. Больше так не выйдет, — с сожалением сказал я, понимая, что было бы, конечно, здорово. С десяток порождений Нави — и я точно полностью физически восстановлюсь. Не магически, нет — но мечи призвать смогу. А там и на Кощея можно идти. — Вылезай и иди, ищи воду.
— Мне страшно.
— Мне тоже. Но есть такое слово — надо.
— Ладно. Кажется, я знаю, где ее можно взять, чтобы не заметно. Тебе сколько надо?
— Бочку. А лучше две.
— СКОЛЬКО⁈ Ты от старости совсем мозги растерял? Как я это утащу?
— Захочешь жить — утащишь. А пока неси сколько сможешь. Быстрей вернешься, больше будет шансов выжить.
— Когда ты просто молча лежал, ты мне больше нравился, — буркнула она, с кряхтением выбираясь из-под меня.
Ага, залезла-то она, когда я был легкий, а сейчас с десяток килограммов я точно набрал. Вот и пыхтела мелкая, пытаясь меня сдвинуть. Я бы, конечно, мог ей помочь, но тратить энергию на такую мелочь не хотелось. Тем более, что болтая с ней, я продолжал укреплять тело, потихоньку двигая руками и ногами.
Лишка убежала, а я наконец смог оглядеться. Слева, на стене, словно трофеи охотника на нечисть, висели клинки. Не просто мечи. Атэм — тонкий, как жало, эфес из черного дерева в виде спирали змеи, лезвие казалось выкованным из лунного света и отливало холодной голубизной. Рядом Коготь Скверны — массивный, искривленный тесак из черного металла, покрытый струпьями ржавчины, которая на самом деле была засохшей, запекшейся кровью. От него веяло низменной злобой и болью. Еще дальше — изящная рапира Шепот Ветра, чье лезвие было покрыто микроскопическими рунами, мерцавшими при малейшем движении воздуха.
По центру комнаты, на постаменте из черного мрамора, восседал главный аккорд этого симфонического ужаса — доспехи. Не рыцарские латы, а Лабиринт Тени. Полая черная броня, собранная из сотен переплетающихся, как змеи, пластин обсидиана. Внутри нее клубился настоящий мрак, живой и пульсирующий. Смотровые щели были пусты, но создавалось ощущение, что из них вот-вот блеснет взгляд. На груди лат сиял инкрустированный кровавым рубином символ — стилизованный глаз с вертикальным зрачком. Приближаться к ним не хотелось. Казалось, доспехи не просто хранятся, а дремлют.
Справа царили знания. Полки из черного дерева, уходящие под самый потолок, ломились от фолиантов. Кожаные переплеты, потертые и потрескавшиеся, некоторые стянуты цепями с крошечными, но прочными замками. «Хроники Падшего Ангела Азраила», «Трактат о Костях Первобытного Левиафана», «Песни Крови и Звездной Пыли» — названия, вытисненные золотом или кровью, обещали запретные истины.
Рядом, в специальных футлярах из слоновой кости, лежали свитки. Папирусы цвета слоновой кости, испещренные мерцающими серебряными чернилами; темная, шершавая кожа, покрытая рунами, светящимися тусклым зеленым светом; даже был один свиток, казалось, сотканный из теней и запечатанный воском цвета сумерек. От них исходило тихое гудение — шепот забытых заклинаний, обещаний власти и предостережений о цене.
Между книгами и оружием, на отдельных бархатных подушечках внутри каменных витрин покоились артефакты. Око Агамемнона — полированный черный шар, внутри которого медленно вращались кроваво-красные спирали, притягивая взгляд в бездонную глубину. Сердце Ледяного Дракона — кусок вечно холодного синего кристалла, испускающий морозное сияние и покрытый инеем даже в тепле. Песочные Часы Эона — крошечные, из черного стекла и золота, но песок в них не белый и не черный, а мерцающий, как звездная пыль, и он, казалось, тек вверх.
Тишина здесь была не пустой. Она была насыщенной. Насыщенной эхом древних битв, шепотом проклятий, запертых в клинках, сонным дыханием дремлющей мощи в доспехах, немым криком знаний, жаждущих быть прочитанными. Каждый предмет излучал свою ауру: холод, жар, щекочущее безумие, давящую тяжесть веков. Воздух вибрировал от сконцентрированной, уснувшей магии.
Это была не коллекция. Это был зверинец. Зверинец из орудий убийства, сосудов запретного знания и сгустков чужеродной силы, пойманных, прирученных (или запертых?) эксцентричным и, несомненно, могущественным графом.
Все было подписано большими, красивыми буквами — иначе откуда я бы узнал все эти глупые названия? Старинные? Ха. Я бы назвал это все современным мусором. По крайней мере, чуть изогнутый меч, похожий на половский, подписанный как Меч Судного Дня, уж точно сделан из дрянной стали — такие вещи я и на глаз могу оценить. Да и кольчуга плетеная — кошмар!!! Такие обычно на столбы одевали, чтобы удары отрабатывать. В ней же пуда два, не меньше. Попробуй в такой походи полностью оружным. А если сеча или бежать придется? Воина всегда спасали тело крепкое, рука сильная, да ноги быстрые. И защиту подбирали такую, чтоб соответствовала, а не этот ужас.
Быть может, это трофейный зал графа? Ну, тогда не мудрено, что он врагов своих победил, если у них было такое оружие.
Я огляделся, но ничего для себя интересного не нашел. Моя защита получше будет, она годами проверена. Вот восстановлю еще тело, тогда и вызову ее. Руки уже соскучились по верным мечам.
Сам же я лежал в домовине. Ну, это гроб такой, украшенный рунами охлаждения. Их-то я сразу узнал — слабенькие. Такие у каждого крестьянина в погребе начертаны были, чтоб пища не портилась. Стоял он на небольшом постаменте с аршин высотой.
Прикинув свои силы, я понял, что слезть-то могу, но шанс, что ноги не выдержат, очень высок. Но надо. Хорошо хоть раздражающая сирена смолкла — это потому, что я смог вытянуть из артефакта эфир, разрушив внутренний конструкт. Обычно сделать это очень трудно — защищены