— Я тоже так думала, пока не увидела письмо Ольги моему шефу. Оно было отправлено в субботу, пока мы были на свадьбе.
Он усмехнулся, и я покраснела от воспоминания о том, как демонстрировала свои трусики человеку, который тогда был мне совершенно незнаком.
— Это такое же совпадение, как когда ты думаешь о человеке, а потом он вдруг звонит, — сказала я, пытаясь остановить его мысли о том, о чем он думал. Потому что, если он начнет думать о субботнем вечере, я тоже начну вспоминать о нем. О его ресницах, его руках и его… твердом члене.
— Ладно, я тебе верю. Просто это сильно осложняет нашу работу.
— Ты хочешь сказать, что мне нужно отказаться от этого задания и передать его другому журналисту? — спросила я.
Если я не смогу выполнить поручение Александра Викторовича, меня, скорее всего, уволят. Это плохо отразится на моей только начинающейся карьере, даже несмотря на то, что моя должность временная.
Если я признаюсь, что знаю Гордея, Александр Викторович спросит меня, почему я не сказала об этом сразу. Даже если я сохраню свою работу, у меня еще долго не будет другой такой возможности. В ближайшее время точно, а возможно и никогда. Я не хочу упускать этот шанс. И я не хочу, чтобы Гордей просил заменить меня кем-то другим.
Я хочу делать свою работу, и делать ее хорошо.
— Я даже не знаю, — сказал он со вздохом.
— Я хорошо выполняю свою работу, — заверила я его.
Однако я не смогу ничего написать, если Гордей не будет сотрудничать. Мне необходимо, чтобы он доверял мне.
— Дело не в этом, — ответил Гордей. — Проблема в том, что, если ты напишешь материал, который представит меня как несерьезного и легкомысленного человека, а затем люди узнают о наших личных отношениях, моя карьера, скорее всего, резко закончится.
— Моя тоже, — сказала я. Возможно, я не претендую на пост депутата, но я много работала, чтобы достичь того, чего достигла, и не хочу теперь, чтобы какая-то случайная связь свела на нет все мои усилия.
— Верно, — кивнул он. — Но если ты напишешь статью, в которой будет указано, что я отлично справляюсь со своими задачами и так далее, а затем наши… «шуры — муры» будут раскрыты…
— «Шуры — муры»? — переспросила я, забавляясь его очаровательным эвфемизмом. — Это что еще за выражение такое, дедуль?
Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
— Если люди узнают, что мы просто потрахались в субботу, это будет лучше?
Затем он поднял брови, ожидая моего ответа.
Мои щеки покраснели, и я почувствовала жар, словно он обжигал меня изнутри. Ладно, пусть говорит «шуры — муры».
— Что бы ты ни написала, у тебя на меня есть компромат, а я не могу этого допустить, — продолжил он. — Злопыхатели и так уже ищут повод, чтобы остранить меня. Наша связь с тобой станет для них подарком судьбы. Я потеряю контроль над ситуацией. Это разрушит мою политическую карьеру.
— Я прекрасно тебя понимаю, — только и смогла выдавить я. Судя по его тону, он явно хочет, чтобы я отказалась от проекта. Но мне это необходимо. Я отвернулась, внезапно осознав, насколько близко я видела мужчину, сидящего передо мной. Как много удовольствия доставил он мне.
Идея работать вместе кажется не самой удачной. Как я смогу сосредоточиться, если рядом будет он? Но мне необходимо найти выход из этой ситуации. Я не собираюсь отказываться от своей мечты о работе из-за того, что мысли о мужчине не дают мне покоя.
— Ты боишься, что то, что произошло в субботу, станет известно? Но как это станет известно, если мы никому не рассказывали? Никто не мог об этом узнать, — предположила я.
Я вспомнила свадьбу, мы были очень осторожны. Никого не было рядом, когда он вошел в мой номер в гостинице и никто не видел, как Гордей ушел. И после этого я никому не говорила об этом. Вчера я выключила телефон, чтобы не отвлекаться по дороге домой, а затем легла в постель до того, как вернулись мои родители. Я хотело только выспаться перед началом рабочей недели.
Он посмотрел на меня так пристально, словно пытался прочитать мои мысли.
— И что, ты даже никому не рассказала об этом?..
— Я знаю, это может задеть твое самолюбие, Гордей, но в субботу вечером я не впервые занималась сексом. И я не подросток, который стремится поделиться всеми подробностями со своими подружками.
До субботы у меня уже давно не было близости. И у меня никогда не было такого потрясающего секса, как с Гордеем. Но ему не нужно было знать ни того, ни другого. Дело в том, что я никому не рассказала об этом.
— Даже твоей маме?
— Моей-то маме??? — переспросила я, чтобы убедиться, что правильно его поняла. Если бы он знал, кто моя мать — та женщина, которая перемыла все кости ему и Татьяне Лариной, — он бы точно захотел отстранить меня от работы. Но откуда ему знать? Моя мать работала под другой фамилией. И, хотя некоторые на работе знают, чья я дочь, я это не афиширую.
— Или твоему отцу, сестре, лучшей подруге? Что, совсем никому не рассказала? — уточнил Гордей.
— Ну, а ты кому-нибудь рассказал об этом? — спросила я.
Он поморщился.
— Чего? А мне-то зачем рассказывать?
— Вот именно. А мне зачем?
Он выдохнул.
— Ладно. Значит, мы оставим это между нами…
— Так и поступим. И нашим с тобой карьерам ничего не угрожает.
— А тебе не кажется, что это очень иронично? Ты здесь, чтобы всем рассказать, какой я порядочный, и ты же сама спала со мной? Я имею в виду, ты могла бы сама быть источником для очередной истории обо мне. Ну, разве не так?
Он не понял.
— Если бы я работала в каком-то другом месте, это могло бы быть правдой. Но у нас серьезный контент. Они не хотят слышать о четырех оргазмах, которые я испытала в субботу вечером.
Уголок его рта дернулся, как будто он пытался сдержать улыбку. Гордей сложил пальцы перед собой, его большие руки были вытянуты передо мной, словно напоминая мне о своих возможностях.
— То есть ты хотела сказать «пять», — сказал он с легкой улыбкой, прежде чем продолжить. — То есть ты хочешь сказать, что в твоем признании нет никаких преимуществ?
— Я говорю, что это будет плохо для нас обоих. Если это