— Слушаю.
— Привет, мам, — вальяжно, будто ничего не произошло. — Как жизнь?
— Бьёт ключом, сынок. Пока рано заказывать венок.
— Обожаю твою чувство юмора, — смеётся в трубку. Уже отлегло настолько, что вернулся в строй.
— А вот у тебя с ним ни к чёрту. Что вчера было в больнице?
— Ты про Элю?
— А к тебе ещё кто-то заходил? Прости, думали, спектакль окончен. Занавес.
— Ну вот не перегибай, маман.
— Давай без французских замашек, Слав.
— Что ты там успела напеть моей дорогой жёнушке, что она со мной разговаривает, как сухарь?
Уверена, Лиза борется сама с собой, желая сделать правильный выбор. И мне её невыносимо жаль.
— Спроси у неё сам. Я не занимаюсь передачей информации.
— Ну хватит уже. Ты моя мать или её?
— Знаешь, вчера я тоже стала сомневаться в родстве. Хотя, вру. В тот день, когда ты сторожил мою дверь, чтобы я не сбежала.
— Да откуда мне знать, что у вас происходит. Отец сказал, что у тебя нервный срыв.
— А ты и рад верить, да? Как удобно.
— Я не ругаться звоню. Извини меня. Давай забудем.
— Это сделать очень сложно, потому что…
— И это. Можешь денег скинуть?
Хмыкаю от его наглости. Он меня даже не дослушал, перебил. Так не терпелось перейти к сути звонка.
— Не могу, Слав. Не могу, — цокаю языком.
— Карточку потеряла? Так я сам подъеду, ты где?
— Ничего себе, какой сервис. А сколько же тебе не хватает?
— Так, на карманные расходы. Немного, тысяч двести.
— Не слишком ли большой у тебя карман, сынок? И запросы. А что же дорогой отец? Друг познаётся в беде!
— Я ему не звонил пока, — врёт мне в наглую. Уверена, что начал он как раз с того, кому помогал. Но Ростовцев не любитель раскидываться деньгами, тем более сейчас, когда у самого задница горит.
— Знаешь, денег я тебе не дам. А только совет.
— Ма-ам.
— Бери руки в ноги и вперёд на работу. Говорят, там деньги платят тем, кто трудится.
— Тогда я контракт подпишу.
— Какой? — не сразу понимаю.
— Такой, где сразу деньги дают.
— Дурак ты, Слав. Все мозги с Эльвирой растерял. А у тебя под носом, между прочим, такая женщина!
Кажется, он решает, что следует похвалить Лизу, чтобы начать с начала свою просьбу.
— Мне с ней повезло, конечно. Может, тогда сто? — начинает торговаться.
— Какой же ты гнилой. И в это ничтожество влюблена моя невестка. Надеюсь, ты хоть что-то изменишь в своей жизни, — произношу и кладу трубку. Больше нам разговаривать не о чем.
Глава 44
Мать напоминает о встрече в 19.00, а я делаю вид, что не прочитала. Пусть разбираются без меня.
Через три часа звонят по поводу исследований.
— Удалось выяснить, что там у вас за препарат, — говорит Матвей, и слышу, как хрустит кресло под его весом. — Заключение напишу, если вдруг понадобится.
— И что там? — волнуюсь. Последнее время у меня не жизнь, а одно большое потрясение. Вот и сейчас он такой спокойный по ту сторону связи, а у меня нервозность, чтоб её.
— Пентобарбитал, — называет препарат. Что-то знакомое, но точно не могу сказать. — Снотворное, в общем. Только при передозировке вызывает смерть от остановки дыхания. Кстати, использовалось в США для исполнения смертной казни, а в Нидерландах и Швейцарии для эвтаназии. Интересный факт, что возлюбленная Владимира Маяковского Лиля Брик покончила с собой при его помощи, а ещё предположительно в результате передозировки пентобарбиталом в 1962 году умерла известная актриса Мэрлин Монро.
Он замолкает, давая мне вставить слово. Наверное, забудь я название снотворного, обязательно вспомню про Монро.
— Сервис, — хвалю его. — Спасибо за работу. Скину вам почту, чтобы переслали заключение.
— Да, без вопросов. Удачи.
Подъезжаю к кухне, слыша, как разговаривает Лера с мужем.
— Ты уверен?
— Ну да, я что слепой?
— Может, показалось. Ты Инге не говори, я сейчас сама разберусь.
Въезжаю на кухню, перегораживая выход, и Лера грустно вздыхает. Внучка смотрит большой телевизор в гостиной, нейтрализованная мультиком, и ест нарезку из фруктов. Подруга у меня золотая, конечно.
— Ой, Инга, вот только не смотри на меня так, — тут же фыркает. — И пропусти уже, — пытается прорваться.
— Что опять случилось?
— Да ничего, давай в сторонку.
— Лер, я чувствую себя настолько хреново, когда напрягаю свою подругу, что готова со стыда сгореть. Мы вам мешаем?
— Не-е-ет, — она отвечает так эмоционально. — Да чтоб тебя, Лёша!
— Мужик у нас под двором уже пару часов торчит, — говорит её муж. — Не местный, мы тут все друг друга знаем.
В груди что-то ёкает.
— Я полицию вызову, всё. — Лера тут же хватает телефон. А я вспоминаю книгу «Лемони Сникет 33 несчастья». Вот это у меня открылась дверь, и оттуда прямо валом одно за другим. — Вдруг, ещё какой-нибудь сумасшедший.
Но полицию она вызвать не успевает, потому что от отца прилетает сообщение.
«Знаю, ты будешь злиться. Но до меня дошли тревожные новости. Покушение на тебя было местью мне. Потому Дмитрий будет на время твоим телохранителем, пока я не решу дела».
— Отбой, Лер, — цокаю языком, показывая ей сообщение. Будто во сне. Какие-то заговоры, тайны, разборки. Кто открыл этот ящик Пандоры? Но, выходит, что Ростовцев не при чём.
Тут же набираю отцу, чтобы высказать ему всё, что думаю. Могу игнорировать, но вот именно сейчас такая злость внутри. Меня чуть не обожгли! И всё потому, что я дочь убогого чухонца. Мать говорила, что он откуда-то с Севера Питера, а я, когда читали Пушкина, вытащила оттуда эту фразочку.
— Да, Инга, — почти сразу отвечает.
— Убери машину от дома. И вообще, как ты меня нашёл?
— Если я тебя нашёл, значит, и остальным будет сделать просто.
— А не можете вы с этими остальными не трогать меня?
— Тебе полвека, а ты настолько наивна?
— Красочное замечание.
— Он не будет тебе мешать, просто присмотрит. Считай, это личный водитель. Который, к слову, сегодня привезёт тебя ко мне.
— Держи карман шире, — фыркаю.
— Давай будем взрослыми людьми. Я обещаю, что разберусь с тем, кто был намерен тебе навредить. А ты приезжай, пожалуйста. Посидим, поговорим.
— Нет.
— Хочешь, проси у меня всё, что угодно. Я сделаю это.
— Всё? — усмехаюсь. — Хочешь меня купить?
— Ты слишком похожа на меня, тебя не купить.
— Это комплимент?
— Констатация факта. Я сделаю для тебя всё, что потребуется.
— А если нет?