— Помогите, — рыдаю, потому что Тая перестала двигаться. И ныряю в воду с головой в ненавистный бассейн, только высоты рук не хватает, чтобы дышать. Почему здесь столько воды? Паника мечется внутри. Я утопила внучку и утону сама! Протягиваю руку, пытаясь её перевернуть. Едва касаюсь пальцами и иду по дну руками. Господи. Неважно, что случится со мной. Только бы мне удалось спасти мою Таечку.
Глава 46
Не знаю как, но мне удаётся упереться ногами и попытаться подняться. Таю что-то резкое дёргает вверх, а затем и меня тащат назад, и я валюсь на траву, кашляя и жадно вбирая ртом воздух. Рядом Владимир умелыми и быстрыми движениями спасает мою внучку, пытаясь привести её в чувства, а я, привалившись к бассейну, ощущаю дрожь и нереальность происходящего.
Господи, что я наделала!
В какой-то момент Тая кашляет, и он переворачивает её на бок, помогая прийти в себя и избавиться от воды, а потом что-то шепчет ей на ухо, растирая.
В который раз этот человек спасает меня или моих близких. И я начинаю реветь, не в силах сдержать эмоций. Плачу и не могу остановиться. Неужели, обошлось?
Владимир подходит ко мне, держа ребёнка на руках, а Тая вжимается в него, ища поддержки и опоры у незнакомца, который спас. На мгновение он опускает ребёнка на траву, а потом усаживает меня в коляску, которая валяется рядом. Молча. Тихо. Без слов. Будто они звуками нарушат то, что сейчас происходит. И я благодарна ему за всё, что он делает.
Владимир идёт в дом, где находит полотенце, укутывая внучку, ласково с ней говоря, а потом оборачивается ко мне. Я всё же доехала следом одним движением кнопки на подлокотнике, и смотрю на него испуганно, словно ожидая вердикта.
— Отойдёт от шока, всё нормально будет. Просто понаблюдай. Обрати внимание на кашель, если станет беспокоить. Дыхание неглубокое и частое, боли в груди. Может, поведение странное из-за кислородного голодания, — начинает перечислять. — Сухое утопление — это примерно процента 2, но всё равно.
— Сухое что? — не сразу доходит смысл сказанного. А меня подбрасывает на месте от холода и шока, что зубы стучат.
— Надо переодеться, — решает уйти от темы Владимир. — Давай помогу. Тай, мы сейчас, — командует внучке, намереваясь отвезти меня в комнату со сменной одеждой. Но я уверяю, что справлюсь сама.
— Как знаешь, но, если что, — зови.
Он остаётся с Таей, включая телевизор, чтобы отвлечь её от пережитого шока. А я отправляюсь к себе, как можно быстрее переодеваясь. Каких-то пять минут назад мне казалось, что мы утонем вдвоём, но произошло чудо. Владимир оказался рядом. Только как и почему?
Нет. Слава Богу, что так получилось.
Натягиваю на себя сухое и беру одежду для внучки. В гостиной на диване сидит Владимир, обнимает одной рукой Таю. Что-то рассказывает ей о героях на экране, и она смеётся. Словно и не было никакого бассейна.
— А вот и бабушка, — возвещает, когда я подъезжаю ближе. — Переодевайтесь, я пока во дворе кое-что гляну, — поднимается и тут же уходит, оставляя нас наедине. А я чуть ли не впервые в жизни не знаю, что сказать Тае.
— Давай, — пытаюсь улыбнуться, только сама не верю в искренность улыбки. Она кривая и ужасная, больше похожая на оскал, наверное. Не дожидаюсь согласия, оказываясь ближе, и командую снять полотенце, а за ним и купальник. Натягиваю штаны и футболку, а потом крепко прижимаю к себе внучку, наконец, осознавая, что она жива и дышит. Она обычная, как все дети. И я обязана жизнью соседу.
— Бабушка, мне больно, — подаёт тоненький голосок, и я тут же ослабляю объятия.
Не знаю, как стану смотреть в глаза Лизе, как расскажу ей о том, что стряслось. Потому что не имею права молчать. Она всё равно узнает, и лучше от меня. Потому что ей будет нужно присматривать за ребёнком какой-то период.
Наверное, она больше не доверится мне. Я её подвела. Я подвела всех нас, разрешив Тае забраться в бассейн.
— Всё хорошо? — возвращается к нам Владимир, и я неуверенно пожимаю плечами. На душе так гадко, что выть хочется. Пусть всё обошлось, но ощущение страха останется надолго. — Если не против, я тут пока останусь. Так сказать, разбавлю вашу женскую компанию своим присутствием.
Откуда-то он добывает листы, принимаясь показывать Тае, как складывать из бумаги бабочку, и я рада, что он здесь. Потому что у меня до сих пор дрожат руки и невероятно стыдно, что я, взрослый человек, бабушка не могу обеспечить своей внучке должного пригляда.
Застываю, утыкаясь взглядом в одну точку. Бог знает, сколько сижу, когда подходит Владимир.
— На минутку, — оповещает, и утаскивает меня на кухню, оставляя внучку с телевизором. — Я тебе кофе сделаю, — быстро разбирается, где тут у Леры что, а я просто молчу. Всегда знающая, что сказать, проглотила язык. Но потом всё же осознаю, что прошло больше получаса, а я даже спасибо не сказала.
— Спасибо огромное, Владимир. Даже не знаю…
— Не надо, Инга. Разве кто-то поступил бы иначе?
— Это не значит, что не стоит быть благодарной. Ты сделал…, - не могу подобрать слов, словно они все мгновенно выветрились из сознания. А передом мной уже ароматный запах кофе.
И тут я снова реву. А он больше не говорит ни слова, а просто оказывается рядом и обнимает. По-человечески, по-доброму. И я обхватываю его за плечи, и мысленно и вслух твердя одно.
— Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Глава 47
Владимир отстраняется, а потом какое-то время смотрит мне в глаза.
— Почему ты не ходишь?
— Авария, — отвечаю спокойно, потому что уже отболело. Я свыклась с этим, называя всем одну и ту же причину.
— Я спросил о другом: почему ты не ходишь?
— Потому что не могу, — начинаю злиться.
— Что говорят врачи?
Шумно выдыхаю. Это не моя любимая тема, тем более с малознакомым человеком.
— Можно? — он касается моей ноги, и я замираю. Не потому, что чувствую, просто всё странно. Меня трогали врачи, анестезиологи, реабилитологи. Вспоминаю лицо Ростовцева, когда он касался меня, делая вид, что ему всё равно. На самом деле он испытывал омерзение. Я поняла это лишь недавно, просто не желала признаваться себе. А этот незнакомый человек смотрит на меня спокойно и ласково. Неуверенно пожимаю плечами, и он исследует нижнюю часть под моим