— Об убийстве не думал. И вряд ли кто-то серьёзно об этом задумается, по крайней мере, пока. Как можно увидеть угрозу в столь милом создании? И да, я по-прежнему хочу видеть вас членом моей семьи. Надеюсь, Михаил не изменит своих намерений.
— Прошу на него не давить. Пусть живёт, как ему хочется.
— Как скажете, уважаемая Анастасия Павловна. Давайте теперь поговорим о делах, — Юрий Андреевич встал и прошёл к своему столу.
— Ну вот, только получила свободу, хотела побездельничать пару дней, а вы сразу о каких-то делах.
— Конечно, Настя, я не против, пару дней подождёт, — без тени сомнения сказал ректор.
— Юрий Андреевич, а говорили, что не хотите моей смерти?
Рокотов на секунду замер, потом рассмеялся, понял шутку.
Обсуждали мы долго, практически до обеда. Начали с распространения ключа, по сути, нам дали карт-бланш, ведь под формулировки, которые были в послании, можно было подсунуть любое исследование, в том числе и бесконтрольное распространение ключа. Нам полностью развязывали руки.
Ректор поделился информацией, что Сотников прибыл в Москву и уже подал прошение о внеочередном заседании. Но, как и говорил Рокотов, хоть обвешайся сообщениями о срочности, бюрократическая машина всегда будет тормозить. Заседание предварительно назначено через неделю, но не факт, что оно состоится в эти сроки. Дело в том, что для подобных «срочных» мероприятий необходим положенный минимум членов. А так как люди они занятые и постоянно в разъездах, то дали время на сбор.
Бардак в общем. Хотя что я знаю об управлении государством?
Решили за это время охватить весь преподавательский состав и старшекурсников на добровольной основе. Со слов Юрия Андреевича, в надзорных органах уже пошла волна установки ключа. Там люди умеют молчать, поэтому пока информация доступна только доверенным лицам.
— И ещё. Участились случаи инициацией дарами, нам пока везёт, а вот у Петра Михайловича уже зафиксированы два случая Чёрной крови. Знаете, Настя, эти люди сами сообщили о проявлении дара, ключ не дал завладеть разумом, попросту заблокировал проявления, — Рокотов говорил, а сам смотрел на меня. Пришлось сыграть крайнюю степень удивления.
— Ох, вот это новость! Это же замечательно! — я аж в ладоши хлопнула. Хорошо, что я могу вести себя как ребёнок. — Это повод ускорить распространение ключа, — я широко улыбалась и даже притопывала ногами, чем вызвала умиление в глазах мужчины.
— Ещё. У Петра Михайловича сложился дефицит обученных вами кадров, вернее он решил, что нецелесообразно посылать человека к нам, где источник распространения. Он попросил зайти в ближайшее время, когда вам будет удобно, в наш надзорный пункт.
— Конечно, после обеда и зайду.
Я видела, что вопросы со стороны Рокотова решены, поэтому подняла свою проблему.
— Юрий Андреевич, а есть возможность оборудовать зал в короткие сроки, средства же есть? Ребятам очень надо.
— Да, мне Михаил рассказывал о вашем визите. Я, конечно, не одобряю посещение девушками мужских заведений…
— В этом-то и дело, — прервала, надо было зацепиться. — Я тоже против того, чтобы девушки дышали не очень приятными ароматами, собирали непристойные взгляды и оскорбления от придурков.
— Да, в фонде академии сейчас столько денег, сколько отродясь не было. Но упирается опять в решение совета, они уже обсуждают, куда их можно применить, дыр у нас очень много. И боюсь, если я заведу разговор…
— У меня есть значительная сумма, — я достала выписку из банка. Рокотов знал только о части денег. — Партнёр по нашему семейному делу отказался от моих средств и решил взять всё бремя финансовых трат на себя.
— Если не секрет, о ком речь?
— Шуйский Юрий Петрович, мой брат недавно сватался к моей подруге, и он одобрил кандидатуру, — не без гордости сказала я.
— Однако удивили. Не удивлюсь, что вы приложили к этому руку. Я, если честно, для Михаила тоже прикидывал вариант в лице Александры, — я не смогла скрыть возмущения на его слова, — ещё до нашего знакомства. Вы удивлены тем, зачем я это сказал? Начну с того, что сын не в курсе моих рассуждений, я никогда не стал бы его принуждать. Просто хочу на этом примере объяснить. Да, я сомневался, что князь одобрит Михаила, он молод, ничего из себя не представляет. И излишне горяч. Ему нужна не вода, которая его охладит, ведь, в конце концов, она просто закипит, а скала, которая сможет вытерпеть его. Простите за аллегорию.
— И вы решили, что маленькая девочка сможет его вынести? Я не Стелла Константиновна, которая терпит вас.
— Она меня не терпит, у нас взаимные чувства.
— Вот в том-то и дело, чувства. Я не уверена, что они у нас будут. И вообще, мне не нравится, что у нас постоянно разговор сводится к вашему сыну. Дайте мне наконец-то повзрослеть! — я уже пыхтела от недовольства.
— Хорошо. Простите Анастасия Павловна, больше это не повторится.
— Я готова всё это вложить в развитие академии, — успокоилась и вернулась к прерванному обсуждению, — с условием, что моя задумка реализуется в кратчайшие сроки.
— Здание я уже подобрала. Столовая для абитуриентов, которая используется от силы месяц в году — пустая трата ресурсов. Сомневаюсь, что существуют какие-то жёсткие требования по организации спортивного воспитания…
— Нет требований, это не учебная программа. В московских академиях есть залы, конечно, далёкие от вашей задумки. А у нас просто считалось нерентабельным тратить деньги на досуг небольшого количества студентов, есть полигон и практика на границе, там усиленная физическая подготовка, — Рокотов повторил то, что мы уже обсуждали. — Подумайте ещё раз, стоит ли вкладываться?
— Разве вы уже согласились поучаствовать в моём проекте? Вы меня обманули? — чувствовала, что меня просто использовали, чтобы добиться лояльности.
— Нет. Просто хочу быть честным с вами. Такую сумму я не могу предоставить, — видно было, Юрию Андреевичу было неудобно.
— Я и не требую. Изначально это была моя затея. Давайте сделаем так. Вы берёте эту сумму, а с вас та, которую вы планировали. Ваш вклад будет намного больше, ведь все дальнейшие хлопоты я скидываю на вас. А начнём мы вот с чего…
* * *
Вышла из здания администрации как раз ко времени обеда. У студентов вот-вот прозвенит звонок.
Посмотрела в небо и вдохнула полной грудью. Чувствовала себя прекрасно. Свобода! Хотя не удивлюсь, что освободившееся