— Конечно. Ты должен добыть Амнону алиби. И ты должен доказать, что алиби не было не только у тех, кто находился во дворе, но и у тех, кто был в салоне. Я не могу исключить никого. Я не могу сказать точно, что никто не мог незамеченным выйти на минуту из салона во двор, воткнуть нож в спину Липкину и сразу же вернуться. Надежных показаний нет.
— Ты хочешь, чтобы я сработал за всю полицию, — запротестовал Сингер.
— Почему же за всю? — удивился я. — Задания конкретные. Первое: куда ездил Куперман? Второе: каким образом убийце удалось проникнуть в садовый домик Брухича и уйти, если он не проходил сквозь стену? Кто из шестнадцати гостей Зильбермана способен на такое?
— Из шестнадцати?
— Я исключил Купермана и Разбаша. Остальные — в твоем распоряжении.
— О'кей, — сказал Сингер, захлопнул блокнот и поднялся с кресла.
Глава четвертая. ПОДОЗРЕВАЮТСЯ ВСЕ
Судья Ривкин решал вопрос об освобождении Купермана под залог. Я плохо знал Ривкина, он занимался уголовными делами, а я, в основном, — гражданскими, мы почти не сталкивались, и мне трудно было по выражению его лица судить о том, каково у судьи настроение. В таких делах, когда у судьи нет представленных следствием убедительных аргументов, и он волен полагаться на свою интуицию, практически все зависит от такого ненадежного фактора, как настроение. Судья Амрами, которого я хорошо знал, в таких случаях долго смотрел на висевшую под потолком люстру, и я мог заранее предсказать, каким будет решение: если люстра была освещена солнечными лучами, решение оказывались в пользу задержанного. В противоположном случае беднягу уводили из зала заседаний в камеру.
К сожалению, у меня не было времени предварительно переговорить с Амноном и сообщить ему свои рекомендации. Я приготовился к тому, чтобы вмешиваться каждый раз, когда реплики Нисана начнут переходить допустимые, с моей точки зрения, границы.
— Господин судья, — начал следователь, — у задержанного Купермана были причины желать устранения Брухича и Липкина, это доказано. Вот подписанные им и министром строительства контракты. Вот показания сотрудников министерства и работников фирмы «Боним бамерказ». Куперман хорошо нагрел руки на этих контрактах, но теперь Брухич и Липкин могли его выдать, и он счел разумным убрать обоих.
Куперман бросил на меня вопросительный взгляд, я отрицательно покачал головой. Судья Ривкин внимательно прочитал лежавшие перед ним документы и счел их, видимо, очень любопытными — он несколько раз нахмурился и пометил какую-то фразу желтым фломастером.
— Алиби у него нет, — продолжал Нисан. — Далее… Вот справка из колледжа альтернативной медицины Игаля Шомрона, где Куперман проходил курс акупунктуры в восемьдесят восьмом году. И вот показания Арона Хузнера, хозяина аптеки, расположенной на вашей улице. Две недели назад Куперман завел с ним разговор о ядах и том, какой из них самый сильный и способен убить человека за считанные секунды.
Глаза Купермана расширились, а я выругался про себя. Этот идиот мог бы быть со мной откровеннее. Или он еще не понимает, что цена его молчания — пожизненное заключение?
— Все это косвенные улики, — вмешался я, — и не могут служить достаточным основанием для того, чтобы содержать подозреваемого под стражей.
Нисан покосился на меня, но на реплику не отреагировал. Ривкин поднял на меня взгляд и заметил кротким голосом:
— Суд для того и изучает представленные следствием документы, чтобы вынести адекватное решение.
— Я не мог… — пробормотал Куперман, — как я мог его убить? Я не мог…
Он бы повторял это «я не мог» еще бесконечное число раз, если бы Нисан не вытянул из пачки еще один лист бумаги.
— И наконец, — сказал он, — вот показания Рана Шиндлера, одного из тех, кто был на вечере у Зильбермана. Шиндлер видел машину Купермана на перекрестке между Раананой и Герцлией в четыре часа утра. Обе машины стояли рядом у светофора, и Шиндлер прекрасно разглядел Купермана в окно, даже пытался окликнуть его, но Куперман не обратил на Шиндлера никакого внимания.
— Но я не был в Раанане! — закричал Куперман. — Я спал!
— А что делал там сам Шиндлер? — осведомился я.
— Ездил к брату в Ариэль, — сухо сказал Нисан. — Это подтверждено и не вызывает сомнений. Он приехал к брату в одиннадцать, а выехал обратно в два, чтобы утром быть на службе.
— И проезжал Раанану на пути туда и обратно, — сказал я.
Нисан положил бумагу в папку.
— Уважаемый господин Барзель, — сказал он официальным тоном. — Полиция рассматривала все варианты, в том числе и этот. Смею вас заверить, что только один человек, а именно ваш подзащитный, имел мотив и возможность совершить оба убийства. У Шиндлера действительно нет алиби на время от двух до четырех ночи. Но у него не было и причин убивать Брухича, с которым они дружили много лет. А уж о Липкине не говорю — Липкина Шиндлер вообще не знал, и на вечере у Зильбермана они друг с другом не общались. Более того, вот показания — Шиндлер не покидал салона, он постоянно находился на глазах по крайней мере у трех свидетелей…
— Все улики косвенные, — еще раз повторил я.
— Согласен со следствием, — неожиданно заявил судья Ривкин, хлопнув ладонью по документам. — У задержанного могли быть мотивы и возможности для совершения преступления.
Я еще раз выругался. Проигрывать Нисану уже на этом раннем этапе расследования вовсе не входило в мои планы.
— Согласен также и с защитой, — продолжал судья. — Представленные улики являются косвенными и не могут служить достаточным основанием для содержания подозреваемого под стражей до момента предъявления более убедительных доказательств. Амнон Куперман, подозреваемый в двойном убийстве Липкина и Брухича, освобождается из-под стражи под залог в сто пятьдесят тысяч шекелей.
Для Купермана, как я надеялся, это не было непосильной суммой.
* * *
После третьей рюмки коньяка Амнон пришел в себя настолько, что вспомнил о жене и работе. Возможно, если бы он выпил еще, то вспомнил бы гораздо больше, но я все же спрятал бутылку в бар, поскольку, не исключено, очередная рюмка могла возыметь противоположное действие и заставить Купермана забыть все, сказанное раньше.
— Хочу домой, — вздохнул он. — Спать в своей постели.
— Ты еще успеешь поспать в своей постели, — пообещал я, — когда Сингер найдет истинного убийцу. А пока мне нужна твоя помощь, и прежде всего — прямые ответы на прямые вопросы.
— Я всегда даю прямые ответы, — сухо сказал Амнон.
Скажите пожалуйста, он уже обижается!
— Ну тогда ответь, куда ты ездил после Зильбермана. Бак твоей машины наполовину пуст, между тем ты сам показал, что сделал полную заправку перед тем, как ехать к Зильберману. Это проверено: служащий на бензоколонке перекрестка Герцлии узнал тебя по фотографии. На суде этот момент станет одним из важных моментов