— Продолжайте, — спокойно проговорил генерал-майор Новиков, обводя аудиторию тяжёлым взглядом. — С вашего позволения, мы поприсутствуем на экзамене и проверке результатов. Надеюсь, никто не против?
Его взгляд на мгновение задержался на Белоглазове. Тот отчего-то совсем уж скис. Даже во время устного экзамена совсем не следил за его ходом, погружённый в свои не очень приятные думы.
Устная часть, к моему удивлению, прошла быстро и без запинок. Члены комиссии не лютовали и задавали вполне адекватные вопросы. Когда я, наконец, закончил и выходил из аудитории, Ершов, проходя мимо, незаметно для остальных подмигнул мне и слегка улыбнулся. Я выдохнул. Значит, ситуация под контролем.
Результатов пришлось ждать ещё сутки. Это было, пожалуй, самое тягостное ожидание за всё время. На следующий день меня вызвал к себе сам генерал-майор Новиков.
— Курсант Громов, — начал он, отложив в сторону папку с моим делом. — Комиссия подтвердила ваши знания. Вы не только доказали свою невиновность, но и с блеском опровергли всю эту гнусную клевету. — Он посмотрел на меня и протянул руку. — Благодарю вас лично от себя. Вы отстояли честь не только свою, но и честь нашего училища, не дав опорочить её лживыми поклёпами.
Он же и сообщил мне, что против подполковника Белоглазова возбуждено служебное расследование. Это была хорошая новость, но я мысленно оставил зарубку в памяти, что нужно будет у Ершова поинтересоваться, как там обстоят дела на самом деле.
Ну а через пару дней меня ждала официальная часть выпуска из училища, присвоение звания и банкет в столовой в честь окончания училища вместе с остальным выпуском 1966 года.
Глава 7
Пять часов тридцать минут утра. Качинское высшее военное авиационное ордена Ленина Краснознамённое училище лётчиков им. А. Ф. Мясникова. 1966 год.
Меня разбудил голос старшины. Но сегодня в нём не слышалось привычной суровой строгости.
— Курсант Громов, подъём! Сегодня ваш день, — торжественно провозгласил он.
Я медленно открыл глаза. Сегодня всё закончится и начнётся новый этап моей жизни.
Поднялся с койки. Парадная форма висела в шкафу и ждала своего часа. Я тщательно перепроверил каждую складку, блеск пуговиц, белизну подворотничка. Положил на тумбочку белоснежные парадные перчатки.
К шести утра училище превратилось в оживлённый муравейник. Все мы, выпускники, были одеты в парадные кителя, при оружии. Курсанты негромко переговаривались, смеялись и нервно шутили.
Командир роты, капитан Ермаков, обошёл строй, проводя последний, придирчивый осмотр. И хоть смотрел на нас он привычно строго, но в глубине его глаз я видел гордость.
Он остановился напротив меня, поправил уже идеально лежащий ремень и, глядя мне прямо в глаза, тихо проговорил:
— Громов, сегодня в училище будут журналисты. Ты снова отличился, курсант. Сегодня ты — лицо не только своего курса, но и всего училища. Не подведи.
— Так точно, товарищ капитан! — отчеканил я, глядя прямо перед собой. Слегка скосив глаза, я слегка улыбнулся и добавил: — Не подведу.
Ермаков похлопал меня по плечу и продолжил свой обход.
К семи утра нас построили на плацу. Чёткие ряды курсантов, офицеров, преподавателей стояли навытяжку.
Ровно в восемь торжественное построение началось. Прозвучала команда: «Смирно!» и в наступившей тишине раздался мерный барабанный бой. Расступилась шеренга знамённой группы, и под звуки торжественного марша на плац вынесли Боевое Знамя училища.
Это был священный момент, от которого перехватывало дыхание. Алое полотнище развевалось на ветру, а сотни глаз провожали его взглядом.
На трибуну поднялся генерал-майор авиации Виктор Иванович Новиков.
— Товарищи офицеры, курсанты, выпускники! — его зычный голос, усиленный репродукторами, прокатился над плацем. — От имени Министерства обороны и Военного совета Военно-воздушных сил я поздравляю вас с завершением обучения в Качинском высшем военном авиационном ордена Ленина Краснознамённом училище лётчиков им. А. Ф. Мясникова!
Он сделал паузу, обводя строй суровым взглядом.
— Сегодня мы провожаем в большую жизнь новых офицеров, новых защитников воздушных рубежей нашей Родины. Мы ценим в вас высокий уровень подготовки, проявленное упорство, ответственность и готовность в кратчайшие сроки осваивать новейшую авиационную технику. Помните своих командиров, своих наставников, помните родное училище, где вы постигли нелёгкую военную науку. Уверен, что за годы учёбы вы впитали в себя особый, качинский дух — дух стойкости, товарищества и героизма!
Я слушал его, затаив дыхание. Каждое его слово ложилось на душу. Для меня это был не просто очередной ритуал. Это было прощание с братьями. Да, с кем-то мы ещё будем видеться, но это уже будет не то. В училище своя, неповторимая атмосфера.
— Дорогие выпускники! — продолжал генерал. — Желаю вам крепкого здоровья и успехов в нелёгкой службе! Будьте счастливы в выбранной профессии — профессии защитника Советской Родины! Дорожите высокой честью принадлежать к Военно-воздушным силам! В добрый путь, товарищи!
После речи начальника училища началось вручение дипломов, медалей и присвоение офицерских званий. Нас вызывали по списку, составленному не по алфавиту, а по успеваемости. Первыми шли отличники, «краснодипломники» и медалисты. Моя фамилия прозвучала одной из первых.
— Громов Сергей, шаг вперёд!
Я сделал шаг вперёд и вышел из строя. Чеканя шаг, направился к отдельно стоящему столу, возле которого встал наш ротный. Подошёл, встал по стойке «смирно», глядя чуть выше плеча капитана. Сердце отчаянно колотилось от радости и торжественности момента.
— Поздравляю с окончанием училища и присвоением воинского звания «лейтенант»! — громко произнёс Иван Александрович. Он вручил мне тяжёлый, в тёмно-красной коленкоровой обложке диплом, а затем и пару новеньких лейтенантских погон с одним просветом и маленькими золотистыми звёздочками.
Я взял их, ощутив подушечками пальцев фактуру ткани.
— Служу Советскому Союзу! — мой голос громко проговорил я, не сдерживая улыбки. Сегодня было можно и не сдерживаться.
Вернувшись в строй, я не сразу смог осознать произошедшее. Лейтенант. Я — лейтенант. В прошлой жизни у меня не было воинского звания. Нам присваивали профессиональную квалификацию. Поэтому эти погоны в моей руке стали для меня не просто знаками различия. Они были пропуском в новую жизнь, символом доверия и ответственности.
После вручения дипломов нас ждал общий снимок всего выпуска. Мы построились перед деревянным фотоаппаратом на треноге, и фотограф, суетливый лысеющий мужчина, скомандовал:
— Смирно! Смотреть сюда! Не шевелиться! Готовы? Снимаю!
Я честно старался выглядеть максимально серьёзным и собранным, но чувствовал, как уголки губ предательски подрагивают. И я был не один такой. Мы все не могли сдержать улыбок. Этот снимок навсегда останется материальным свидетельством самого важного этапа в наших жизнях.
Затем прошёл традиционный марш с моделью самолёта. Мы на плечах пронесли их по плацу, и это было