Наконец, дверь открылась, и Наташа вздрогнула. Нет, она не ошиблась подъездом. И в дверях стоял именно тот мужчина.
— Наташенька, — обольстительно, с притворной нежностью произнёс Виктор Анатольевич. — Ну, наконец-то. Проходи.
Он широко распахнул дверь, пропуская её внутрь, и тут же захлопнул, когда она вошла. Повернул ключ в замке.
Сегодня на нём не было официального костюма. Он был одет в светлые зауженные брюки и такую же светлую рубашку с короткими рукавами, что делало его похожим на курортника.
Наташа застыла в центре прихожей, не в силах сделать шаг вглубь квартиры. Сзади к ней вплотную подошёл Виктор Анатольевич. Он провёл ладонями по её обнажённым рукам, а затем обнял, резко прижав её спиной к себе. Он наклонился к её шее и громко, почти по-звериному, втянул носом воздух.
— Как же я ждал этой встречи, Наташенька, — прошептал он губами у самого её уха.
Его руки стали бесцеремонно скользить по её телу. А она стояла, как вкопанная, не в силах пошевелиться. Она застыла, и вообще ей казалось, что вот здесь и сейчас в этой чужой квартире стоит не она сама, а какая-то другая несчастная девушка. А она сама лишь наблюдает со стороны за этой унизительной сценой и готова так же заплакать, как и эта несчастная девушка.
— Чего же ты медлишь, Наташенька? — слегка раздражённо спросил Виктор Анатольевич.
Он резко развернул её к себе, грубо взял за подбородок и, пристально всмотревшись в её застывшее лицо, цокнул языком.
— Так даже интереснее, — буркнул он и жадно поцеловал её.
Именно этот поцелуй вывел Наташу из ступора. Резкое осознание реальности ударило по ней. Нет, это не какая-то незнакомка. Это она сама стоит здесь и позволяет какому-то козлу её трогать и целовать!
Она резко отстранилась от него, прервав поцелуй, и сделала шаг назад, мягко, но настойчиво высвобождаясь из его объятий.
— Я есть хочу, — неожиданно для себя самой резко сказала она. — Надеюсь, вы что-нибудь приготовили к встрече с дамой?
Она посмотрела на него через плечо, пока пыталась снять туфли, которые ни в какую не желали сниматься. Виктор Анатольевич смотрел на неё с нескрываемым восхищением. Он цокнул языком и кивнул:
— Приготовил, конечно. Там, в зале.
Наталья, наконец справившись с обувью, прошла в гостиную. Стол и правда был накрыт. На нём красовалась коробка шоколадных конфет, лежали яблоки и апельсины, и в ведре со льдом охлаждалась бутылка советского игристого.
Она с раздражением глянула на это подношение. «Тоже мне, еда», — промелькнуло у неё в голове. Она села на край дивана и, схватив из вазы яблоко, поискала глазами фруктовый ножик. Он нашёлся возле вазы. Взяв его, она принялась медленно и методично очищать фрукт от кожуры.
Виктор Анатольевич стоял напротив неё и наблюдал с нескрываемым удовольствием. Дав ей немного «перекусить», он сделал шаг вперёд, и его рука потянулась к пряжке на брюках.
— Ну что, приступим к главному? — сказал он приближаясь.
— Нет, — твёрдо ответила Наталья и залпом осушила свой бокал с шампанским.
Взглянув на выражение лица Виктора Анатольевича, она в голос рассмеялась. Ну и рожа у него было в данный момент. Такое искреннее удивление и непонимание. Очень забавно.
Наташа смеялась всё громче и отчаяннее, пока слёзы не потекли по её щекам, размывая тщательно нанесённый макияж. Наверное, это было истеричное или нервное, но остановиться она попросту не могла.
Удар! Сильный, наотмашь.
Он пришёлся ей по щеке с такой силой, что она отлетела на спинку дивана. Во рту тут же появился солоноватый привкус крови.
— Ты смеешь смеяться надо мной, дрянь? — прошипел Виктор Анатольевич, снова занося руку.
И в этот момент время для Натальи словно остановилось. Она вдруг с кристальной ясностью поняла, что в этом мире она осталась одна. Совершенно одна. Её никто не ждёт, она никому не нужна, и держаться ей абсолютно не за что. Она могла бы подчиниться, стать его любовницей и осведомительницей, но тогда она потеряет последнее, что у неё оставалось, — самоуважение.
Её рука сама потянулась к маленькому ножику, лежавшему на столе рядом с яблочными очистками. Сжимая в пальцах гладкую костяную ручку, она резко повернулась к Виктору Анатольевичу, вытянула руку с зажатым в ней лезвием и каким-то низким, чужим голосом тихо, но очень убедительно проговорила:
— Убью.
Мужчина отпрянул. Он ошалело посмотрел сначала на крошечный ножик в её руке, затем на её лицо.
— Наташенька, ты что, с ума сошла? — неверяще пробормотал он с улыбкой и отступил на шаг. — Наташенька, ты чего?
Наталья поднялась с дивана, поправила подол платья. Она сдула с лица выбившуюся прядь волос, провела языком по распухшей и кровоточащей губе. Плечи её распрямились.
— А ничего, Виктор Анатольевич, — заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Я увольняюсь.
Не опуская руки с ножом и не сводя с него взгляда, она медленно попятилась в коридор. На ощупь нашла свои туфли, надела их, не присаживаясь, и, всё так же не отрывая от него глаз, повернула ключ в замке.
— И спать я с вами не буду, Виктор Анатольевич. И доносить тоже. Пока. Жене привет.
Она рывком открыла дверь и выскользнула в подъезд. Дверь с грохотом захлопнулась за её спиной. Не оглядываясь, она бросилась вниз по лестнице, почти не касаясь ступенек.
Сердце колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она бежала по ночным улицам, не разбирая дороги, пока не упёрлась в какой-то глухой, тёмный тупичок. Забежав за угол, она прислонилась спиной к холодной кирпичной стене и попыталась перевести дыхание.
И только тут до неё дошло, что она по-прежнему сжимает в руке тот самый маленький нож. Всхлипывая всё чаще, она принялась остервенело вытирать лезвие о подол своего красивого синего платья, затем протёрла и ручку. Закончив, она с силой отшвырнула нож подальше от себя.
Наталья медленно сползла по стене на землю, поджала ноги и, обхватив колени руками, и громко разрыдалась. До неё, наконец, дошло всё, что только что произошло. Она потеряла всё… Почти всё.
Глава 8
Выпускной мы отпраздновали, что называется, на ура. Последний вечер в стенах училища, прощальные тосты, песни под гитару до хрипоты, крепкие, мужские объятия. А наутро, когда автобус до вокзала уже ждал у КПП, ко мне подошла