Медленно, словно густой туман, в сознание просачивалось понимание: он стоял на краю. И это не метафора, а самая настоящая реальность. Он. Мог. Умереть. Он едва не потерял всё.
И он бы так и не проснулся, если бы не действия одной расторопной и, как выяснилось, на редкость сообразительной медсестры, которая в критический момент привела других врачей: молодых, талантливых, с прогрессивными взглядами и свежими знаниями. Эту девушку нужно будет обязательно отблагодарить, и не просто устно.
Операция, которая должна была быть рядовой и несложной, оказалась сопряжена с некоторыми трудностями. Обнаружились «нюансы», о которых с такой тревогой говорил Василий.
И хотя в этот раз всё обошлось, итог был ясен и неумолим: его организм, изношенный годами больших нагрузок и стрессов, больше не выдержит прежнего ритма. Но теперь, благодаря этому своевременному вмешательству, у него появилось самое ценное — время.
Мало, катастрофически мало, но оно было! Он успеет подготовить смену, завершить ключевые проекты, расставить всё по своим местам. Он должен успеть.
Королёв прикрыл глаза, сглотнув подступивший к горлу тугой ком. Понимать неизбежность — это одно. Принять её и смириться — это нечто совершенно иное. Пожалуй, это станет самым трудным испытанием в его жизни. Куда более тяжёлым, чем любые технические аварии или бюрократические препоны. Но он справится. Он всегда справлялся.
Он распахнул глаза, и его взгляд, ещё минуту назад отрешённый, вновь приобрёл привычную стальную решимость. Он волевым усилием вернул рассудку ясность и принялся анализировать ситуацию с холодной, инженерной точностью.
Что мы имеем? А имеем мы то, что работать в прежнем режиме он физически больше не сможет. Голова, знания, опыт — всё это при нём, но тело отказывается служить с прежней отдачей. Следовательно, требуется организационное решение. Нужен заместитель? Нет, не так. Формальный заместитель не справится с тем грузом, который лежал на нём. Нужно нечто большее.
Мысль, сначала робкая, а затем всё более уверенная, оформилась в чёткий план. Королёв должен уйти с поста Главного конструктора. Стать своего рода «серым кардиналом», эдаким научным руководителем и главным идеологом программы. Быть у руля, но не нести всей чудовищной административной и представительской нагрузки.
От этой мысли ему даже весело стало. Такая схема была вполне реализуема. Его авторитет, его связи, его прошлые заслуги — всё это позволяло оставаться в тени, но при этом сохранять реальное влияние. Он никогда не гнался за славой и официальным почётом, в отличие от некоторых его коллег. Он просто делал то, что считал нужным для страны. То, что любил всем сердцем.
Решено. Он уйдёт. Но ему нужен человек, который встанет на его место. Не марионетка, не исполнитель, а человек, который будет разделять его взгляды, его одержимость, его готовность идти на риск. Человек, который будет прислушиваться к нему, но обладающий собственным стержнем и волей.
Первым на ум, по старой памяти, пришёл Василий Мишин. Да, хороший, грамотный специалист. Но… слишком осторожный. Характер у него мягче, нет того самого королёвского упрямства и отчаянной смелости, без которых в их деле — никуда. Слишком аккуратный, слишком «правильный». Да и связей, того самого административного ресурса, у него маловато, чтобы отстаивать интересы отрасли в высоких кабинетах. Нет, Мишин пока не готов, ему ещё нужно дорасти.
Тогда кто? Глушко? Королёв не сдержался и с раздражением сплюнул, мысленно ругнувшись. Нет, только не это. С Валентином Петровичем они были слишком разными, их взгляды на развитие космонавтики расходились кардинально.
И тут его осенило. Василий! Ну, конечно же! Громов. Старый, проверенный и временем, и трудностями друг. Тот ещё упрямец со своим, порой весьма своеобразным, видением на многие вещи. За что его, справедливости ради, жизнь и потрепала изрядно.
Это он по всем раскладам должен был стать его, Королёва, первым заместителем, но Василий в своё время наступил на больную мозоль Неделину, и его «подвинули», а потом ещё и та история с аварией Р-16…
Василий — правдолюб, с ним непросто, но договориться можно. К тому же он совсем недавно приносил какие-то записи, блокнот с очень интересными идеями по лунной программе. Тогда, в суматохе, не было времени их внимательно изучить, но теперь, в больничной тиши, как раз появилась возможность.
Королёв чуть заметно улыбнулся. В голове вырисовывался вполне рабочий план. Оставалось лишь немного его отшлифовать.
В этот момент дверь в палату бесшумно открылась, и на пороге появилась та самая медсестра — Наталья. Она тепло, чуть смущённо улыбнулась и вкатила в палату небольшую тележку с медикаментами и инструментами для вечерних процедур.
— Здравствуйте, Сергей Павлович, — мелодично проговорила она, подкатывая тележку к его койке. Она подошла и ловкими, профессиональными движениями принялась поправлять подушку, чтобы ему было удобнее. — Как вы себя чувствуете сегодня?
— Здравствуйте, Наташенька, — отозвался Королёв с неподдельной теплотой в голосе. — Я в порядке. Почти орёл. Только погода нынче не лётная, — он кивнул в сторону окна, за которым плотной, молочной стеной падал снег.
Наталья улыбнулась его шутке и согласно кивнула:
— Да, погода действительно не для полётов. Лучше в такую непогодь под одеялом сидеть, с горячим чаем.
Она отошла к тележке и принялась тщательно готовить всё необходимое для процедур. Королёв слегка откашлялся, собираясь с мыслями.
— Знаете, я хотел вас поблагодарить, — сказал он серьёзно.
Наталья обернулась, и на её милом лице появилось лёгкое недоумение. Она вопросительно вскинула тонкие, аккуратно подведённые брови.
— Вы мне жизнь спасли, — пояснил Королёв, глядя на неё прямо. — Если бы не ваши решительные действия, не ваша… инициатива, не говорили бы мы с вами сейчас. Это не просто слова, Наташенька.
— А, вы об этом… — смутилась девушка, опустив глаза, но затем продолжила заниматься подготовкой к процедурам. — Это моя работа, Сергей Павлович. Я просто делала то, что должна была сделать. Но… пожалуйста. Я бесконечно счастлива, что всё закончилось хорошо. — Она на секунду замялась, закусив нижнюю губку, и быстро глянула на закрытую дверь. — Да и благодарить вам нужно не меня, а ваших друзей.
Королёв непонимающе нахмурился.
— Каких таких друзей?
— Ну как же, — искренне изумилась Наталья. — Громовых. А точнее, Сергея Громова. Именно он забил тревогу ещё в октябре.
— Вот как… — тихо хмыкнул Королёв, и мозг его заработал с удвоенной скоростью. В октябре? Но тогда решение об операции только созревало, о сроках не было и речи. Откуда молодой курсант мог знать о чём-то, о чём не знал даже он сам?
— Да, — тем временем продолжала Наталья, понизив голос до полушёпота. — Он тогда сказал мне, что лучший друг его отца серьёзно болен и, возможно, вскоре поступит