Уже на выходе из квартиры, Наталья в очередной раз тепло и душевно поблагодарила мою мать за гостеприимство и заботу. И вдруг, словно боясь передумать, девушка сделала быстрый шаг вперёд и крепко-крепко обняла её, задержавшись на несколько лишних секунд.
Мать слегка удивилась такому порыву, но тут же мягко обняла её в ответ, погладив по спине. А вот я не удивился. Я её прекрасно понимал. Как понял бы и любой другой ребёнок, который с раннего детства был лишён материнской заботы и ласки.
* * *
Следующие два дня прошли спокойно и почти рутинно. Я продолжал проходить медкомиссию в штатном режиме, и всё шло как по маслу. Я уже расслабился немного, думая, что очередной этап моего пути пройден.
Но на третий день, под конец обследования, когда я вышел из кабинета последнего специалиста и довольный направлялся к выходу, меня остановил молодой капитан.
— Товарищ лейтенант Громов?
— Так точно, — ответил я.
— Прошу проследовать за мной. Вам назначена личная беседа.
Не сказать, чтобы это меня сильно удивило или насторожило. Насколько я знал, ничего необычного в этом не было. Стандартная практика при отборе в отряд. Но червячок сомнений где-то глубоко внутри зашевелился.
С перспективными кандидатами могли побеседовать и представители кадровых органов, и члены отборочной комиссии, чтобы оценить не только физические данные, но и морально-психологический облик. Подобные разговоры всегда были конфиденциальными, без свидетелей. Детали, естественно, разглашать запрещалось. Поэтому я без лишних мыслей последовал за капитаном.
Наконец, мы остановились у неприметной двери без названия. Капитан постучал, дождался разрешения, открыл дверь и отчеканил:
— Товарищ подполковник, лейтенант Громов доставлен!
Затем он жестом пригласил меня войти. Сам он заходить не стал, притворил дверь, оставив меня один на один с тем, кто ожидал меня в кабинете.
— Входите, лейтенант, присаживайтесь.
Я вошёл и окинул говорившего быстрым, оценивающим взглядом. Мужчина в летах в форме подполковника авиации с испещрённым оспинами и шрамами лицом. Впрочем, смотрел он на меня дружелюбно. Всем своим видом демонстрировал, что расположен ко мне. Его приветливость, напротив, насторожила меня. Слишком уж он старался выдать себя за доброго дядюшку.
Я сел на стул, расправил плечи и приготовился внимать.
— Я заместитель начальника отдела кадрового управления ВВС, подполковник Прохоров Юрий Николаевич, — представился он.
Ага. Любопытное начало. Что же понадобилось такому человеку от вчерашнего курсанта, который толком и зарекомендовать себя не успел пока? Ведь ещё в конце обучения я подал заявление на вступление в отряд. Хотя в будущем была такая практика, когда за молодыми и перспективными кадрами охотились сызмальства. А я, что ни говори, по всем показателям был перспективный.
Прохоров взял со стола моё личное дело и не спеша пролистал его.
— Итак, Громов… Выпускник Качи. Отличные характеристики. Медалист. Лётные навыки на высоком уровне. Проявили себя… в нештатных ситуациях, — он сделал акцент на последних словах, снова посмотрев на меня. — У нас о вас сложилось самое благоприятное мнение.
— Служу Советскому Союзу! — выпалил я на инстинктах. Что-то в его тоне мне не нравилось. Это не похоже на стандартную беседу. Сначала будет пряник, а затем кнут? Или я дую на воду?
— Именно поэтому, — продолжил с мягкой улыбкой Прохоров, откладывая моё дело в сторону и складывая руки на столе, — я хочу сделать вам одно предложение. В нашем управлении в скором времени освободится очень перспективная должность. Помощник начальника отдела по подготовке и распределению лётного состава. Работа ответственная, бумажная, но… с огромными возможностями для карьерного роста. Через пару лет при вашем упорстве вы легко сможете претендовать на руководящую должность. Зарплата, разумеется, тоже порадует. А там и служебная квартира в Москве не за горами будет.
Я сидел, не двигаясь, а мой мозг в это время лихорадочно обрабатывал поступившую информацию. Это было неожиданно. Такая внезапная забота о карьере какого-то выпускника наводила на определённые мысли.
Да, я был хорош. Но я не единственный такой. В стране ещё масса таких же целеустремлённых, талантливых и умных парней. Что это? Удача? Сомнительно. Я слегка прищурился и посмотрел на подполковника, прикидывая в уме, может ли моё предположение быть правдой.
— Товарищ подполковник, — аккуратно начал я, подбирая слова. Дерзить с ходу я не хотел. В конце концов, этот человек ничего плохого мне не сделал. Он даже не стал говорить со мной свысока или давить авторитетом. — Я очень ценю ваше предложение, но моя цель — попасть в отряд космонавтов. Я хочу летать и участвовать в космической программе.
Прохоров снисходительно усмехнулся и покачал головой.
— Лейтенант, уж поверьте мне, я понимаю ваши романтические порывы. Все мальчишки мечтают о космосе. Но давайте посмотрим правде в глаза. Космическая программа — это лотерея. Строжайший отбор, немыслимые нагрузки, непредсказуемый результат. Вы можете просидеть годы в дублёрах и так ни разу не подняться на орбиту. Это если вам повезёт пройти отбор. А если нет? Вы можете распрощаться даже с карьерой лётчика. У нас же вы получите стабильность, уверенность в завтрашнем дне и реальную власть. Вы сможете по-настоящему влиять на развитие нашей авиации и воспитывать новых лётчиков. Разве это менее достойная цель, чем космос?
Я молчал, обдумывая его слова. Сдаётся мне, что этот человек не просто предлагает мне новые возможности. Он будто пытался мягко, но настойчиво увести меня подальше от космоса. И у меня возник вопрос: почему? Либо это стандартная вербовка талантливых кадров в аппарат, либо это чей-то приказ. А со всей этой кашей, которая варится уже не первый год вокруг меня, такой вариант я не стал бы откидывать.
Да, я не шибко значимая персона в масштабах всей игры, но я уже не единожды путал карты заговорщикам или кем они там являются на самом деле. Мне об этом не только Ершов говорил. Что, если и сейчас я кому-то сломаю все планы своим вступлением в отряд? Вот и пытаются меня «купить», раз напугать не вышло. Хотя надо признать, предложение и правда хорошее. Многие бы согласились. Многие, но не я.
— Товарищ подполковник, — я всё же решил настоять на своём. — Ещё раз благодарю вас за оказанное доверие и столь лестное предложение. Цель действительно не менее достойная. Но я принял решение ещё тогда, когда поступал в аэроклуб. Я буду пробиваться в космос. Это моя единственная цель.
После моих слов у моего собеседника нервно дёрнулась щека, а по его лицу пробежала едва уловимая тень раздражения, но он мгновенно взял себя в руки. Маска добродушного дяди-начальника вернулась на место. Но было поздно. Я успел заметить истинное лицо