— Мы похожи на вас, но не принадлежим к вашей расе, — сказал я ему, указывая на колокол. — Мы даже не из вашего мира, мы прилетели из другого мира на этом корабле.
— Из другого мира! — повторил он с благоговением. — Тогда, по правде говоря, вы не можете быть ни брэнами, ни брэнтами, ни брэнгами!
— До сих пор мы никогда не слышали этих названий, — ответил я.
— Это три расы нашего мира, — объяснил наш собеседник. — Давным-давно мы, брэны, были здесь единой расой, но постепенно разделились на три противоборствующие группы. Первой группой были те представители нашей расы, которые превыше всего почитали знания, верили, что мозг и его способности следует постоянно развивать, а телом можно пренебрегать. Вторая группа верила в обратное, в то, что человек — это животное и должен вести животный образ жизни, развивая размеры и силу тела и избегая умственной деятельности, как вредной для здоровья. А к третьей принадлежали те, кто ставил под сомнение обе теории и придерживался идеала здорового духа в здоровом теле, не придавая чрезмерного значения ни тому, ни другому. Три такие группы не смогли ужиться вместе, и поэтому произошло разделение. Первая, считавшая самым важным мозг, отправилась на дальний север нашего мира и построила там города, в которых они полностью посвятили себя приобретению знаний. Из-за этого в последующие века они эволюционировали в брэнтов, или мозговиков, с большими головами и мозгами, но с крошечными телами. Брэнты почти никогда не покидали своих городов и на протяжении веков не имели контактов с остальным миром. Вторая группа, с ее идеалом естественной животной жизни, отправилась в бескрайние леса нашего мира, чтобы вести эту животную жизнь без каких-либо средств цивилизации. Позволив мозгу атрофироваться, но постоянно развивая тело, они на протяжении веков следовали противоположному пути эволюции и стали брэнгами, или зверолюдьми, такими, как те, что напали на вас — животными, у которых осталась лишь малая толика разума. А третья, сбалансированная часть нашего вида осталась в своих городах, и от них произошли мы, брэны. Дюжина наших городов образуют пояс вокруг всей этой планеты. Существуют ли еще на крайнем севере брэнты-мозговики, мы не знаем. А вот звероподобных брэнгов знаем очень хорошо. Их стало так много в лесах, разделяющих наши города, что они не поддаются подсчету, и связь между городами возможна только с помощью летающих дисков. Много раз они осмеливались даже штурмовать города, но наши истребители всегда отражали их нападение, устраивая ужасную резню.
— Значит, вы сейчас направляетесь в один из ваших городов? — спросила Джин, и предводитель брэнов кивнул:
— Да. Когда мы увидели, как вы сражаетесь, мы возвращались в Брэн, наш старейший и величайший город, от которого наша раса получила свое название. Мы скоро доберемся туда, и там вы будете в безопасности с нашими людьми. Но оставьте всякую надежду спасти своих спутников, потому что пленников брэнгов больше никто никогда не увидит.
Тем временем, диск с огромной скоростью летел на запад, и нас непрерывно обдувал бьющий в лицо ветер. Движущий механизм диска, по-видимому, использовал отталкивающие силовые потоки для приведения его в движение, а находился он, скорее всего, полностью в толще летательного аппарата — видны были только выступающие рукоятки управления им. По краям диска были установлены сопла из серого металла, которые выпускали смертоносные растворяющие струи и были соединены с плоскими резервуарами из того же металла.
Мы узнали, что этот серый металл был единственным веществом на Уране, способным противостоять мгновенному уничтожающему действию ужасной жидкости, изобретенной брэнами. А кроме того, оказалось, что телепатия была основным средством общения между всеми обитателями планеты. Даже зверолюди пользовались ею, а вслух местные жители говорили, просто подчиняясь устаревшему обычаю.
Глава 3
ДВА ЧАСА МЫ мчались над лесами, прежде чем достигли Брэна.
Город Брэн оказался скоплением зданий в форме барабанов из темного металла, окруженных высокой стеной. Эта стена была облицована серым металлом, тем самым, устойчивым к воздействию разрушающей жидкости, а на ее широкой вершине были установлены огромные трубы, по которым она могла выплеснуться на нападавших. Стена была отделена от окружающих лесов всего несколькими сотнями футов чистой земли.
Несколько летающих дисков парили в воздухе над городом, вылетали из него или, наоборот, приземлялись, прилетев, как и мы, из-за бескрайних лесных пустошей. Долетев до города, наш аппарат сел на огромную плоскую крышу одного из самых высоких зданий, стоящих в центре. Наш космический колокол установили на крыше, а нас с Джин провели вниз, в город.
Одетые в белое брэны встретили нас с величайшим интересом. Они оказались очень общительными, и вскоре мы узнали, что, хотя в этом и в других городах их проживало много десятков тысяч, у них не было правителей и даже слабого подобия правительства — они жили вместе, не нуждаясь в этом. Жители Брэна были безмерно заинтересованы нашим появлением с другой планеты, достижением, далеко выходящим за рамки их собственной науки.
На самом деле их научные достижения были странно необычными. Они изобрели универсальный растворитель, страшную жидкость, которая была их единственным оружием, и летающие диски, которые использовали для связи между городами, и построили свои дома-барабаны, удивительной простой и красивой конструкции, но помимо этого, а также создания синтетической пищи, их научные достижения были весьма ограничены. По их собственным словам, брэны были уравновешенной расой, и живые примеры брэнтов и брэнгов, мозговиков и зверолюдей, удерживали их от чрезмерного увлечения умственными или физическими достижениями.
Они выразили нам с Джин сочувствие по поводу гибели наших товарищей, но все, как один, заявили, что искать Ханта и Крейла бесполезно. Однако когда мы настояли на своем решении, в наше распоряжение предоставили три летающих диска, которых в городе на самом деле было не так уж много. На этих дисках, каждый из которых был укомплектован дюжиной брэнов, мы начали искать наших спутников.
День за днем мы вылетали из Брэна и отправлялись на неустанные поиски в густых лесах, где были схвачены Роберт и Харкер, но не находили ни их самих, ни каких-либо их следов. Мне все больше и больше казалось невозможным, что мы когда-нибудь сможем найти их, даже если они и живы, на этой обширной равнине, покрытой густой растительностью, в которую нельзя было заглянуть даже сверху и которая была почти непроходима ни для кого, кроме зверолюдей.